— Нет, — запротестовал Кнут, и они весьма бурно заспорили, но Кнут сдался. Мрачный, с поджатыми губами, он повернулся ко мне:— Эрик говорит, что никогда не бросает дело, не закончив.Эрик усмехнулся и пригладил рукой свои светлые лохматые волосы.— Бросаю, если очень скучное.— Полагаю, вы понимаете, что одна из этих попыток может оказаться успешной? — официальным тоном сказал Кнут. — Две провалились, но...— Три, — перебил я. — Кто-то пытался утопить меня в фьорде в первый же день, как я приехал в Норвегию. — И я рассказал им о черном катере.— Но это могла быть случайность, — нахмурился Кнут.— В то время я тоже так думал, — кивнул я. — Но теперь картина выглядит по-другому. — Я налил себе крепкого горячего кофе. — Но я согласен с вами, рано или поздно капкан захлопнется, но что с этим делать — не знаю.— Бросить и вернуться в Англию, — сказал Кнут.— Вы бы бросили?Он не ответил. И Эрик тоже. На этот вопрос не было ответа. * * * Кнут отправил меня в «Гранд-отель» на полицейской машине. Я пообедал в ресторане, бар был закрыт (воскресенье), выбрал наугад один из свободных номеров, забрал у портье свой чемодан и шлем Боба Шермана и провел вечер, сидя в кресле и обдумывая неприятные факты.К примеру, такие, что удача и девушки совсем не надоедали мне в этом деле.Или что в следующий раз могут использовать ружье, потому что снайперский выстрел — надежнейший способ поставить в споре точку.Если завтра я поеду на скачки, то целый проклятый день буду ждать выстрела в спину.Немного утешения в надежде, что человек с желтыми глазами и родимым пятном на затылке окажется паршивым стрелком.На смену этим пришли другие мысли: конечно, есть особый путь, раскрывавший, кто убил Боба Шермана и почему. Если бы такого пути не существовало, то никому бы не понадобилось убивать меня. Кнут не нашел этого пути. Может быть, он видел разгадку в лицо, но не узнал ее, потому что она казалась слишком легкой.Может быть, я тоже прошел мимо, но будем надеяться, что пойму позже, когда больше услышу и увижу.Желтые Глаза, должно быть, следил за машиной Эрика, подумал я. Но Эрик так акробатически водил усопший «Вольво», так любил пролетать под красный свет, что, когда мы ездили на ипподром, кроме пожарников, вряд ли кто-нибудь рискнул бы сидеть у нас на хвосте. Но потом я надумал вернуться в «Гранд-отель», чтобы оставить шлем, и наблюдателю ничего не стоило проследить за нами.Ни я, ни Эрик не заметили преследователя, но наше путешествие к Бальтзерсену и от него к тому месту, где мы оставили машину, было очень коротким и почти без нарушений правил движения. Так что преследователь, рискуя не больше двух раз, мог не выпускать нас из виду.Мужчина с желтыми глазами бил Эмму, и похоже, что мой визитер с ножом — тот человек, который пинал ее дедушку. Но скорей всего они оба наемники, которым платят за грязную работу и которые не сами придумывают себе задания. Они получали приказы, а не отдавали.По моему мнению, там должно быть еще по меньшей мере двое. Одного я знал, а другого или других не знал. Чтобы вывести на свет неизвестного, мне надо обмануть известного. Но главная загвоздка в том, что, когда я поставлю капкан, туда надо положить приманку. А в настоящее время самая аппетитная приманка — это я сам. Так что сыр может быть съеден, если не будет исключительно осторожен.Нетрудно сообразить, что надо временно вывести из игры сильных парней: Желтые Глаза и Карие Глаза. То есть их надо выманить куда-то из города. Но ситуация требует, чтобы приманка оставалась в Осло, то есть действовала одновременно в нескольких местах. Как это устроить — уже другой вопрос. Я изучил ковер в номере вдоль и поперек, но ничего не придумал.Как бы я хотел знать, что Боб Шерман привозил в Норвегию. Вряд ли это была порнография, потому что Боб сказал Падди О'Флагерти, что «засветился». Допустим, он открыл конверт и обнаружил, что там вовсе не обыкновенная порнография. Это могло его напугать и насторожить.Теперь предположим, что он открыл конверт, увидел содержимое и понял, что ему мало платят за такой риск.Предположим, что он вынул часть содержимого конверта, надеясь сыграть этим в дальнейшем как козырной картой.Но Боб не успел сыграть своими козырями, потому что, если бы он их уже использовал, враг бы, естественно, узнал, что у Боба в руках часть содержимого конверта, и не стал бы убивать его, не забрав прежде опасные бумаги.Предположим еще один, простейший вариант: Боб открыл конверт, увидел содержимое и до смерти испугался. А враг убил его только за то, что Боб узнал содержание бумаг. И уже потом обнаружил, что часть бумаг Боб спрятал.Так что же, черт возьми, было в коричневом конверте?Каждое предположение буксует на этом месте.Начнем с другого конца.Когда он открыл конверт?Вероятно, не дома. Эмма видела, как он положил его в саквояж, чтобы не забыть. Желтые Глаза и мой визитер с ножом методически разломали все, но ничего не нашли. Резонно предположить, что Боб вынес из дома конверт, не открывая его.Весь день саквояж и конверт в нем были с ним на скачках в Кемптоне. Времени достаточно, если ему уж так хотелось открыть конверт. Но если бы его жгло любопытство или нетерпение, он мог бы его открыть и ночью дома.Потом он выехал из Кемптона в Лондон на аэродром Хитроу и там сел в самолет. Можно согласиться, что во время этого путешествия у него не нашлось минуты открыть конверт. Вряд ли в автобусе импульсивным движением он заглянул в доверенный ему пакет.Боб приехал к Гуннару Холту на час позже, чем его ждали. Значит, он мог сделать шаг к смерти — всунуть нос в чужой секрет или в самолете, или в первый час после приземления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65