А может быть, из уважения к силе, намного превосходившей его собственную. Усилием воли он заставил себя не обращать на нее внимания.
Прошло четверть часа, а она продолжала стоять на коленях, и губы ее шевелились.
Он потерял терпение, грубо схватил ее за плечи и поставил на ноги.
— О чем это ты так горячо молишься?
Глядя куда-то в неведомые дали, она спокойно сказала:
— Ты не исповедник, я не могу сказать тебе.
— Я или твой исповедник — какая тебе разница? Она не подняла на него глаз и все так же стояла молча.
— Скажи мне, о чем ты молишься? Нет, лучше я сам угадаю, — насмешливо произнес он. — Ты молишься о том, чтобы я умер.
К его удивлению, она покачала головой:
— Я не молюсь о том, чтобы ты умер. Ответ его озадачил.
— Тогда о чем же?
— Тебе этого не понять.
— Так скажи.
Длинными пальцами он приподнял ее подбородок, заставив ее смотреть ему в глаза. Камерон ожидал от нее уже ставшего привычным сопротивления. Сейчас она взглянет на него так, что ему останется только провалиться в преисподнюю. Однако произошло нечто совершенно неожиданное.
Такого виноватого взгляда он еще не видывал никогда в жизни. В глазах отражалась боль, душевная мука, вокруг глаз залегли тени.
Он застыл в недоумении.
— Скажи мне, — снова повторил он. На этот раз в его тоне не было и намека на насмешку.
— Я держала кинжал у твоей груди, — едва слышно призналась она. — Я могла бы убить тебя… — Она глотнула воздух, как будто была не в силах продолжать дальше.
— Значит, ты все-таки думала об этом, — спокойно сказал он.
У нее задрожали губы.
— Я никогда не смогла бы убить тебя, — прошептала она и вдруг перешла на крик. — Я никогда не смогла бы убить тебя, однако в какой-то миг я подумала об этом!
Как ни странно, но Камерон ее понял. Он испытывал то же самое чувство, когда впервые убил человека. Не он первый нанес удар, но его удар был последним. Если бы он не сделал этого, его сейчас не было бы в живых, и он никогда не пожалел об этом. Он даже хотел сказать ей, что, если бы его схватили, а у него в руках оказался бы кинжал, он чувствовал бы то же самое. И он бы довел дело до конца!
— Ты и понятия не имеешь, как мне стыдно, — сказала она прерывающимся голосом. — Думаю, я никогда не смогу простить себя!
Камерон не ответил. Он верил в Бога. И время от времени ходил к мессе. Случалось, что он молился — без особого жара, но все же просил Всевышнего благословить его и наставить на путь истинный. По правде говоря, он не вполне понимал, в чем ее проблема. Может быть, все дело в том, что она женщина и была послушницей в монастыре, а он мужчина? По его мнению, закон Божий и закон земной несколько отличаются друг от друга.
«Бывали моменты, — подумал он, — когда инстинкт заставлял убивать, чтобы защитить себя или тех, кого любишь. Это было убийство в целях самозащиты, но предумышленное убийство — совсем другое дело».
Он помрачнел, вспомнив о своей семье. Об отце и братьях, которые ничем не спровоцировали эту кровавую резню. О маленьком Томасе, который не причинил вреда никому из клана Монро.
Она спрятала руки в складках юбки.
— Нельзя ли мне минутку побыть одной? — прошептала она.
Он посмотрел на нее настороженным взглядом.
— С какой целью?
Она залилась краской от смущения.
— Ты знаешь, с какой целью.
Он знал. Но в данный момент не желал щадить ее скромность.
— Нет, — резко ответил он. — Ты никуда не пойдешь без меня.
Она заглянула ему в глаза, потом отвела взгляд в сторону. Смущенно теребя платье, она повторила:
— Пожалуйста. Я понимаю, что ты должен быть осторожен, но клянусь, больше я не причиню тебе беспокойства.
Он хотел было наотрез отказать, но заметил испуг в ее глазах. Чувствуя, как тает его решимость, он обругал себя за слабость и ее за то, что сбивает его с толку.
— Ладно, я повернусь спиной, но не уходи дальше того места. — Он указал рукой на высокие кусты в конце поляны.
Она не стала спорить и молча помчалась в указанное место. Камерон принялся разжигать костер. Сидя на корточках, он ждал ее возвращения, но она не возвращалась.
Выругавшись, он вскочил на ноги. Ведь он знал, что так и будет! Она не ангел. Она вероломная чертовка! Клянусь, больше я не причиню тебе беспокойства. Она замышляла побег, а виноватое выражение ее лица было сплошным обманом! Его уже второй раз обманывает нежная женственность ее форм, ее внешняя невинность. Какой же он дурак, что поверил ей! Он круто повернулся — и остолбенел.
Перед ним была Мередит, но… не одна.
Рядом с ней стоял высокий бородатый мужчина весьма устрашающего вида в грязной рваной юбке шотландского горца. Сальные волосы свисали до плеч. Не успел Камерон оценить обстановку, как появился второй. Этот был коренастый, с тяжелой квадратной челюстью. У обоих на поясе висел кинжал. Камерон перевел взгляд на Мередит: глаза у нее округлились и потемнели от страха.
Камерон, прищурившись, взглянул на толстые пальцы, по-хозяйски державшие ее за локоть.
— Ну, красотка, значит, это и есть твой муж?
— Нет, — торопливо сказала она, — это мой брат. Ее брат? Это еще что за новости? Сразу видно, что она не привыкла лгать.
— Ты лжешь, — заявил бородач.
Его пальцы с силой сжали ее руку. Камерон слышал, как она прерывисто вздохнула, однако не вскрикнула.
Судьба бородача была решена. Он умрет первым, подумал Камерон.
Он размял пальцы. Эта парочка негодяев не подозревала, что следует опасаться блеска, появившегося в его глазах.
— Я ей не муж и не брат, — холодно заявил он. — И не ваше собачье дело, кем я ей прихожусь.
— Ошибаешься. Ты оставил девчонку в одиночестве, значит, она может стать добычей любого из нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83