— Пичужка, я умею хранить секреты, не беспокойся. Ты вернулась из Нового Орлеана вполне взрослой женщиной, и я не осуждаю тебя за то, что тебе хочется немножко поиграть в любовь. Но твой темнокожий Бог-Солнце просто мальчишка. А тебе нужен мужчина. Мужчина вроде Тайлера Парнелла.
Эми вихрем повернулась к нему лицом:
— Убирайся из моей комнаты!
Злобная улыбка Бэрона не исчезла.
— Ты нравишься Тайлеру, Эми. Сегодня он придет к тебе с визитом.
— У меня нет ни малейшего намерения принимать визиты Тайлера Парнелла ни сегодня, ни в любой другой вечер! Я его терпеть не могу!
— Лучше смени гнев на милость, малышка. Если это у тебя не получится, мне придется сообщить папочке насчет твоих шашней с красавчиком.
Эми почувствовала, что угодила в западню. Она знала Бэрона. Он вполне способен выполнить свою угрозу. А если он их выдаст — у нее и у Тонатиу могут быть серьезные неприятности. Отцы не позволят им бывать вместе. И что еще хуже — они могут наказать Тонатиу.
— Я… я уделю сегодня Тайлеру Парнеллу час. Не больше, — предупредила Эми.
— Тай будет просто счастлив, — заявил Бэрон, не посчитав нужным упомянуть, что вечер этой пятницы будет только первым из череды вечеров, которые по его замыслу она должна будет проводить в обществе Тайлера Парнелла.
Это был мучительный час для Эми и час торжества для Бэрона. Когда Эми наконец пожелала своему докучливому гостю доброй ночи, на сцене появился Бэрон и радушно пригласил Тайлера Парнелла навестить Эми и в следующую пятницу. Тот принял приглашение с превеликой радостью. Бэрона ни в малейшей степени не тревожила явная неприязнь отца к Парнеллу. Уолтер Салливен, привыкший рано вставать, неукоснительно отправлялся спать в десять часов вечера.
Эми подумала было, не стоит ли рассказать Тонатиу о трудном положении, в котором она оказалась, но, поразмыслив, решила этого не делать. Отношения между ним и ее братьями и без того были хуже некуда. Братья ненавидели Тонатиу, особенно Бэрон. Она опасалась навлечь беду на Тонатиу. Если он бросится на ее защиту, дела могут обернуться для него совсем скверно.
Поэтому она и предпочла не разглашать то обстоятельство, что каждую пятницу, вечером, по требованию Бэрона она должна проводить один час наедине с двадцатидевятилетним Тайлером Парнеллом. Это же не вечно будет продолжаться! А она уж постарается при встречах с Парнеллом напускать на себя такого холоду, что он скоро и сам потеряет к ней всякий интерес.
Юным любовникам, которые после того первого соединения ежедневно предавались пылким объятиям на берегу Пуэста-дель-Соль, легко было позабыть обо всем и обо всех, кроме них самих. Здоровые, молодые, ослепленные любовью и ликующе-счастливые, они и не догадывались, что не только их невинность ускользала от них, пока жаркие дни индейского лета уступали место прозрачным, прекрасным дням осени.
Вместе с летом умирали также юность, доверие и счастье.
Началом конца стал один из холодных октябрьских вечеров, наступивший после самого дивного дня, какой им только был отпущен судьбой. Луис, лежавший без сна у себя в постели и поглощенный мыслями об Эми, почувствовал, как нарастает в нем внезапная тревога. Поднявшись с кровати, он натянул штаны и вышел прогуляться.
Шагая вдоль стены большой асиенды, он оказался около западного патио. Патио Салливенов. И тут, при ярком свете луны, он увидел Эми в компании Тайлера Парнелла. Пораженный в самое сердце, он молча повернулся, добрался вновь до своей комнаты и заметался из угла в угол, терзаясь ужасной душевной болью.
Все еще могло бы наладиться, если бы юная пара имела в своем распоряжении хотя бы один день. Эми сказала бы Луису правду, что Бэрон ее шантажирует. Что ей никакого дела нет до какого-то Тайлера Парнелла.
Но эта возможность ей так и не представилась.
Глава 11
— Выиграл!
Единственный глаз Педрико Вальдеса искрился радостью, когда тот торжествующе взглянул через стол на своего удивленного партнера.
— Выигрыш-то мой, Патрон, — сказал он снова и гордо сложил руки на груди.
Не в силах этому поверить, Уолтер Салливен покачал седеющей головой. Вот уже больше десяти лет они с Педрико Вальдесом каждый вечер играли вдвоем в домино. И за все эти годы ни разу не случалось, чтобы у него на руках оставалось так много очков.
— Подловил ты меня наконец, Педрико, — признал он, широко улыбаясь; две неиспользованные костяшки так и лежали у него на ладони.
— Точно! — отозвался довольный слуга. — Сколько там у вас, Патрон? Хорошо бы побольше!
Он вынул перо из чернильницы и потянулся за белым листком, стремясь поскорее записать счет. Он ждал. Уолтер Салливен не произнес ни слова. Педрико вопросительно взглянул на хозяина и увидел на багровом лице владельца ранчо выражение невыразимого ужаса.
— Господи помилуй, Патрон! — воскликнул Педрико, уронив перо. — Что это с вами?
Перепуганный Педрико вскочил так резко, что опрокинул свой стул, и поспешил обогнуть стол, по пути вопрошая, что стряслось. Но Уолтер Салливен не мог говорить. Он судорожно хватался за сердце, и боль искажала его лицо. Хозяин задыхался и хрипел; глаза его закатились… и он обмяк в своем кресле. Он умер от сердечного приступа. В его крупном кулаке все еще были зажаты две костяшки домино.
Дубль шесть и пять — шесть.
Под убийственными лучами техасского солнца, отвесно падающими на землю, на маленьком ухоженном кладбище Орильи между двумя своими братьями стояла Эми. Прямо перед ней находился массивный бронзовый гроб с телом ее отца. Падре, местный священник, в черном облачении отслужил по-латыни панихиду;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123