Теперь я по-настоящему прочувствовала смысл фразы: «Лучше не иметь, чем потерять».
Однако результат эксперимента превзошел самые смелые ожидания. Я выжила.
В руке завибрировал телефон, и каждый его звонок сейчас был очень важен для меня. В первое время, когда я переехала в Москву, мне все звонили, скучали. Поддерживалось искреннее дружеское общение и неподдельный интерес к моей персоне. Но потом звонки стали все реже и реже. Ведь они были «там», а я «здесь». Сейчас высветился родной Иркин номер, и я, заплаканная, сказала «Алло» заикавшейся от плача Ирке.
— Ты представляешь, я приезжаю домой с Лизкой. Все ноги до жопы стерла, покупала шмотки в Милане этому Пончику с хреновой начинкой. Вхожу в квартиру — а там срач! На полочке в ванной стоит чья-то помада «Givenchy». Я спрашиваю у Лизки, она говорит, не ее, и не моя тоже... Он дома тусовки устраивал, девок таскал и даже домработнице позвонить не соизволил!
— Вот Пончик, вот дерьмо! — всхлипнула я.
— Я из-за него Рональда послала, готовить научилась, тусоваться бросила, а он... А он...
А он... — и Ирка взахлеб зарыдала в трубку. Мне хотелось завыть с ней хором. Ох, две дуры, надо ж было так влипнуть, и нас теперь таких вот «нарядных» юзают, как хотят.
— Да пошли ты его в сад, — побоялась выматериться я. — За это из моего скромного жизненного пособия вычиталось десять долларов.
— Да люблю я это дерьмовое пирожное. Не могу я без него!
— Да, он же, сама знаешь, где плавает, тебя окунает, и я еще до кучи в дерьме бултыхаюсь, — в свою очередь пожаловалась я. Свой дефолт я ощутила, когда спустилась в московское метро. Андеграунд — это погребение заживо «на скорую руку», без формальных почестей, быстро и надежно. Я бы предпочла крематорий...
— Хватит болтать! Только и делаешь, что по телефону треплешься, надо делом заниматься. Дела вести — не мудями трясти! Я тут что, нанимался тебя ждать?
И где это тут наш литературный язык?
— Слушай, Ирк, шиза косит наши ряды.
Я пошла, пока меня не скосило!
— Подожди, последнее сейчас быстро расскажу. Я с Лизкой сегодня с горя нюхнула и в столб впилилась. Машину, в общем, разбила.
— А страховка?
— Я долго буду повторять! — не унимался голос из-за двери.
— Как я могла вызвать ментов с такими зрачками? Проще машину отремонтировать, чем с ними разбираться.
— Ладно, у меня тут космические бои в разгаре, надо идти, пока жива.
— Ну да, удачи!
Я прочла несколько глав из «Войны и мира». Мой «Птенец ангельский» остался доволен — для меня сегодняшний день прошел не зря, и он попрессовал меня перед сном. Далее по семейному расписанию, составленному и утвержденному без моего участия, следовала программа «Время». Я устроилась рядом, уставившись в экран ставшего ненавистным мне телевизора. Теперь я с гордостью могла сидеть на скамейке с бабульками и принимать живое участие в обсуждении сериалов, необдуманных действий правительства, засилия рекламы и прочих новостей народной жизни. Я была отлично осведомлена обо всем, что творится в стране и мире, а также о том, что показывают по каналам НТВ+ на английском языке. Английский язык стал одним из моих «увлечений». До занятий я добиралась исключительно на метро.
А ведь не так давно мою бедную головушку на самом деле посещала мечта о «совместном щелканье пультом». Надо же быть таким лузером! Все, о чем мы когда-либо мечтаем — сбывается. Вопрос времени. Если бы я тогда об этом знала, мечтала бы осторожней и конкретней. Я попыталась воскресить ту мечту: я и он. Мы лежим на большой красивой кровати, смотрим, обнявшись, телевизор, кушаем чипсы и мечтаем о сексе, который будет во время рекламы или после того, как закончит вещать голубой экран.
Так, начнем материализацию мыслей. Я и он — есть. Кровать (большая, красивая) — есть. Телевизор (домашний кинотеатр) — имеется. Чипсы? А хрен с ними — только что был ужин. Ага. Я легла рядом с Птенчиком и обняла его, целуя в шею.
— Ну что ты делаешь? Не видишь, я занят.
— Чем ты занят, там же реклама?
— Я думаю. Не мешай.
От того, что я нежным поцелуем помешала течению его великих мыслей, мои глаза наполнились слезами, и в этот момент я захотела получить разрешение на ношение оружия, купить гранатомет и использовать его по назначению. Но эта мысль не могла так быстро материализоваться, в отличие от предыдущей, и я пошла в ванную.
Сев на унитаз из новой французской коллекции, я сдавленно зарыдала. Тихо плакать я научилась, благодаря Птенчику — наступить бы ему хоть раз на крылышки! Поскольку плакала я каждый день, опыт не мешать ему этим никчемным занятием появился у меня очень быстро. Я также быстро научилась плакать по расписанию — каждый день перед сном. У нас было все по плану.
Сегодня я поплакала и за себя, и за Ирку. Зачем мы, к черту, принимали такие решения, зачем пожертвовали ради них всем, чтобы ничего не получить взамен?
Пончик не нуждался в Ирке для тусовок, а в новом качестве домохозяйки она, тем более, была ему неинтересна. Что касается меня, то известная питерская девочка с престижной работой, бесплатной учебой и постоянно звонившим телефоном привлекала моего суженого больше, чем мямля, которая сейчас сидела у него на хвосте.
Я заливалась горючими слезами. Если бы я знала, что все так получится, я бы лучше работала со Сморчком и модельками, до конца жизни своей живя с Иркой в одной квартире. Честное слово — лучше пусть вообще не будет перемен, чем такие!
Мое отсутствие он заметил после окончания программы «Время», когда захотел в туалет. Вообще, в нормальных домах обычно две ванные комнаты, но у нас все было не как у людей — и это тоже.
Я умылась и открыла дверь на его настойчивый стук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102