Вам надо простить мою подозрительность, но нынче на проселочных дорогах встречаешь столько подонков. Подойдите ближе и посмотрите наши товары.
Он указал рукой на одну из повозок. И тут я внезапно, узнав его, вспомнила, где видела его раньше. Я только мельком видела его лицо как раз перед тем, как заставила Серого столкнуть этого человека в воду. Он был один из сидевших в засаде, может быть, это он ранил матушку.
– К сожалению, у нас нет времени, – сказала я, почувствовав себя холодной как лед и обескровленной. – Идем, Тавис, нам пора дальше.
– Дина, мы ведь только глянем, – сердито начал было возражать Тавис.
Но я покачала головой:
– Нет уж! Спасибо! Я хочу обратно в Баур-Лаклан. Сейчас же.
Я двинулась в путь.
– Ты ведь сказал… Ой! Отпусти меня! Чернобородый зацепил крюком пояс Тависа и поднял его вверх, так что мальчик повис в воздухе, трепеща, будто рыба на крючке. Еще один человек вынырнул из другой повозки. И хотя он был одет, как и другие, подобно лавочнику, я тут же узнала его. Это был лже-Ивайн Лаклан!..
Я тут же бросилась бежать вниз по тропке. Вниз – к мельнице.
ДАВИН
Мельничий пруд
Ушли? Их нет! О чем ты? Что значит «нет»?
Я, сколько мог, не спускал глаз с Каллана. Правый глаз у меня так опух, что я почти ничего им не видел.
– Она и он – мальчуган, внук Хелены Лаклан, которого она с ней послала, пошли искать подорожник и обратно не вернулись.
Я очень хорошо помнил те последние слова, которые ей сказал: «Дина! Убирайся прочь! Прочь! Убирайся!» А еще я попросил Каллана заставить ее уйти. В какой-то смутный миг помутнения я было подумал, что, быть может, она так и сделала. Быть может, лишь ушла своим путем, домой к матушке в Баур-Кенси. Но нет! Только не Дина! Для этого она больно упряма и верна.
Сбросив одеяла и перины, я перекатился на бок и попытался сесть. Каллану пришлось мне помочь.
– Который час? Я проспал почти весь день, а теперь за толстыми, оправленными свинцом оконными стеклами горницы стояли сумерки.
– Солнце село уже добрый час назад, – ответил Каллан. – Ложись, малец, тут ты все равно ничего не сделаешь. Я зашел лишь сказать, что поеду верхом на поиски вместе с Лак-ланами.
Уже час как стемнело… Дина никогда не стала бы по доброй воле так долго отсутствовать. В горнице не было очага, и холодный вечерний воздух покусывал мою обнаженную грудь и плечи, но еще холоднее было у меня на душе.
– Я хочу с тобой!
– Вот как! Да тебе и на ногах-то самому не удержаться.
– Дина моя сестра! Если с ней что случилось…
– Они, верно, заблудились. – Каллан сунул мне жестяную кружку. – Вот! Выпей немного водицы, а потом ложись спать. Лучше Лакланов тебе все равно ничего не сделать… Согласен? Их тьма-тьмущая, они здоровы и сильны, да и здешнюю округу знают вдоль и поперек. Мы наверняка найдем их!
– А если не найдете? Каллан поднялся:
– Найдем! Пусть для этого придется перевернуть там каждую былинку. Ложись-ка и попытайся заснуть. Я вернусь как можно быстрее.
Я дождался, пока шаги Каллана замерли в сенях. Затем схватился за оконную обвязку и, подтянувшись, встал на ноги. Где мои сапоги? Оказалось, у изножья кровати. Я чуть не грохнулся, когда наклонился, чтобы взять их. Каллан был прав, говоря, что я едва держусь на ногах, таких жутких болей у меня еще не бывало. Тело мое стало на удивление бесчувственным в ту самую минуту, когда я понял, что Каллан имел в виду, говоря «Их нет!».
Своими неловкими пальцами я натянул сапоги и потянулся за рубашкой. Я едва мог поднять руки, но в конце концов все же натянул ее через голову.
Я снова встал. Мне пришлось ненадолго опереться о стенку, пока не перестала кружиться голова. Но, несмотря на все, я мог стоять. И ходить тоже. Я был уверен: стоит мне отыскать Кречета и взобраться на него, я смогу ехать верхом. Или, во всяком случае, крепко висеть на лошади. Этого было бы достаточно. И вполне возможно, что Лакланы знают окрестности как свои пять пальцев. Но я-то знал Дину!.. И я не мог валяться здесь, если был на свете хоть один-единственный след, который я хотел бы увидеть и истолковать, чтобы найти мою сестру.
Однако же возникла одна загвоздка. Каллан запер дверь…
Он вернулся ближе к утру, мокрый от дождя и грязи, и с какими-то на удивление беспомощно опущенными плечами. Я в ту же минуту понял, что Дину они не нашли.
– Мне горько, малец, – сказал он, и по его голосу слышалось, что ему пришлось много кричать и звать. – Мы их еще не нашли!
– Что, никаких следов?
– Собаки потеряли след возле Мельничьей быстрины. Лакланы… они хотят пройти Мельничий пруд с неводом сейчас, когда рассвело.
Они хотят пройти с неводом. Это делали, только когда искали утопленников. От ужаса я похолодел.
– Дина никогда не стала бы купаться в Мельничьем пруду. Не такая она дура. Она даже близко не подошла бы к нему. Ты ведь сказал, что она пошла собирать подорожник? А он у воды не растет.
Мой голос был на удивление хриплым и прерывистым, хоть я ничуть не запыхался и не делал ничего другого, кроме как валялся, пытаясь уснуть.
– Будем надеяться, – сказал Каллан. – Тебе лучше? Ты сможешь нынче ходить? Внизу в людской поварне можно позавтракать, но я могу принести тебе что-нибудь наверх.
– Я запросто могу ходить, – ответил я. – И сегодня не смей запирать меня.
Он быстро взглянул на меня:
– Может, тебе все же лучше остаться наверху… Голова болит?
– Нет! А сейчас пошли! Больше ничего не надо… Я соврал, голова у меня болела. Но сестра моя исчезла – так неужто он думает, будто я стану вот так валяться и нянчиться с головной болью?
На лестнице ему пришлось подать мне руку. Больше всего у меня пострадали спина и руки, но, когда болит спина, особо тяжко поднимать ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72