С тех пор дом несколько раз перестраивали, но внутри он изменился мало: те же широкие лестницы, громадные коридоры, высокие окна и большие палаты – бывшие классные комнаты.
Тильвус и Сидор робко вошли в приемный покой и огляделись. Больница была муниципальной, то есть откровенно бедной и грязноватой.
– Хорошая больничка, – шепотом сказал Сидор. – Сюда много наших зимой ложится. Как морозя ударят, так и… Ну, а как потеплеет, нас выписывают сразу же. Врачи уж тут многих в лицо знают. И кормят хорошо: три раза в день – каша! Утром – даже на молоке!
Тильвус покосился на сидевшую в стеклянной будке медсестру.
– Слышь, Сидор, надо узнать, наверное, где тут кардиология?
– Я тебе и так скажу. – Сидор уверенно направился к широкой обшарпанной лестнице. – На четвертом, значить, этаже. Я ж лежал тут прошлой зимой.
– В кардиологии? – поразился маг, поспевая за приятелем.
– Не, обморозился, это самое, немного. Спал на улице, а морозы-то были, помнишь?
Тильвус, поднимаясь по лестнице вслед за Сидором, с интересом поглядывал на то, что происходило за стеклянными дверьми. По коридорам прохаживались люди в застиранных байковых халатах, медсестры катили сверкающие тележки, накрытые белыми салфетками. Вереницей проследовала группа студентов во главе с низеньким седым профессором необыкновенно важного вида.
– Тэк… – Сидор задрал голову, читая табличку. – Отделение терапии… Ага. Это мы, значить, на третьем этаже. Ну, пошли, это самое, дальше.
На лестничной площадке четвертого этажа они остановились. Сидор беспокойно ощупал пакет за пазухой.
– Дальше-то, это самое, делать что? В кардиологию просто так не попрешься…
– Ну, ты ж тут лежал, – проговорил Тильвус. – Порядки знаешь?
– Ну да, это самое… знаю. Там пост медсестринский, вот туда надо подойти и сказать, чтоб вызвали… вызвали Семенецкого, значить.
Он помялся немного, потом набрался смелости и толкнул стеклянную дверь. Тильвус последовал за ним.
– Тут, это самое, народу всегда много лежит, – шепотом пояснил Сидор, кивая на кровати, что стояли прямо в коридоре. – Местов не хватает все время. Я два года назад в ожоговом отделении лежал, во второй городской. Так что там летом творится, это самое, описать невозможно! В коридоре койки – в два ряда стоят! Врачи там хорошие, только как пойдут чай пить, так давай губернатора ругать всякими словами! Говорят, чем деньги на фонтаны да мрамор тратить, лучше бы по больницам поездил да поглядел, в каких условиях, это самое, люди лежат! Сердились на него очень…
За маленьким столиком в конце коридора сидела пожилая толстая женщина с усталым лицом и разбирала ворох бумаг. Заслышав шаги, она подняла голову и оглядела приятелей. Появление в отделении бомжей, похоже, не вызвало у нее никакого удивления.
– Что вам? – спокойно поинтересовалась она.
Сидор потоптался на месте, собираясь с духом.
– Извиняюсь я, это самое… Семенецкий Виктор Григорьевич здесь лежит?
– Какая палата?
– Не знаю, это самое, какая палата. Вчера вечером его привезли.
Женщина открыла толстую тетрадь, провела пальцем по строчкам.
– Семенецкий… так… да, вчера прибыл. Восьмая палата.
Сидор оживился и ткнул Тильвуса в бок.
– Повидать его можно?
Медсестра закрыла журнал и отодвинула в сторону.
– Не пустят вас к нему. Посещения только близким родственникам разрешены и то ненадолго.
– А… – расстроенно начал было Сидор. – Ну, это самое… А когда?
– Дней через десять, не раньше. Привезли его с обширным инфарктом, так что волновать нельзя ни в коем случае. К тому же сейчас у него процедуры.
– Это как? – напрягся Сидор.
– Под капельницей лежит, – пояснила медсестра.
– Блин, – огорченно сказал Тильвус. – Что делать-то будем, Сидор?
Тот развел руками.
Женщина поглядела на приятелей, подумала.
– Может быть, с сыном его поговорить хотите? Он сейчас здесь, в палате.
Сидор просиял.
– Точно! Вот спасибо! Поговорим, это самое, с сыном тогда!
Медсестра поднялась, одернула халат и вздохнула.
– На лестничную клетку выйдите, – сказала она. – Там и поговорите.
Сидор с Тильвусом одновременно кивнули.

Хлопнула дверь. Появился грузный мужчина средних лет в мятой рубашке со сбившимся набок галстуком, с покрасневшими от бессонной ночи глазами. Он хмуро оглядел двух непрезентабельных личностей и неприязненно спросил:
– Чего надо?
– Я извиняюсь, Семенецкий Виктор Григорьевич ваш отец будет? – заторопился Сидор.
– Ну?
– Спросить хотели… это самое, не терял он недавно… – Сидор помялся. – Чего-нибудь, значить, не терял? А то нашли мы…
– Чего? – словно не веря своим ушам, переспросил мужчина.
– Деньги нашли! – шепотом пояснил Сидор.
– Деньги?!
Через секунду великий маг, опомнившись, уже выдирал перепуганного приятеля из цепких рук Семенецкого-младшего.
– Ах, ты ж, гад! – рычал тот, с размаху прикладывая Сидора к облупившейся стене. – Ах ты ж, гнида! По квартирам шаритесь, ворье проклятое! Да я тебя сейчас, мразь!
– По каким квартирам! – в панике орал Сидор. – В мусорном баке, это самое, нашел! Вчера вечером! Случайно!
– Я тебе сейчас дам случайно, сволочь! – Тут Сидор получил в зубы раз, потом другой. – Ты у меня…
– Да ты, мужик, чокнулся, что ли! – орал Тильвус, оттаскивая его от приятеля. – Деньги мы в баке нашли, вы сами же и выкинули небось вместе с мусором! Сидор! Покажи ему деньги!
– Я т-тебе покажу! Я тебе покажу, ворюга! Отец пять лет копил, в отпуск не ездил ни разу, а вы, подонки…
– Бля, мужик, да ты охренел совсем! Ты же убьешь его сейчас на фиг!
– Вас, гадов, убивать и надо! Отец из-за вас в больницу… если умрет, я вас…
– Да уймись ты, придурок!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96