А тогда уже, с помощью астрального ко-терапевта, направлять его к восприятию тех ценностей, которые склонен индуцировать пациенту лекарь, дабы принести клиническую пользу.
Надо сказать, что проживая хоть и не очень долгий срок в Израиле, Муза успела основательно влезть в традиции еврейского мистицизма. Наверное, тоненький ручеек такой особой мудрости тянулся еще из Герона. На одной из темных и вонючих улиц загадочного города в восемнадцатом веке представители еврейских диаспор, состоящих из давно совершивших побег из пределов вдруг ставшей немилостивой Земли Обетованной и глубоко укоренившихся на новой родине (Германия, Франция, Испания), создали знаменитую потом еврейскую духовную академию. Там глубоко изучали не только Талмуд, но и каббалу – новую (пусть будет – передовую!) отрасль еврейского мистицизма, пришедшую из сытого Прованса.
Безусловно, Муза не забиралась в дебри «таинств» слишком уж тайных, но ознакомилась с кусочками формулировок из великого труда Кастильского раввина Моисея де Леона. «Загор» – было название этой вещей книги. Правда, в те древние и дикие времена общение с каббалой стоило дороже, чем жизнь. В Испании и по всей Европе евреев сделали виновниками страданий, принесенных черной чумой 1348 года. Особенно рьяно велись проповеди антисемитизма с 1391 года. Тогда погибли тысячи евреев. Еврейство в Испании вынудили усилить социальную мимикрию: наряду с чисто еврейскими и христианскими общинами стали создаваться общины обращенных – конверсов. В условиях адского мракобесия и чистая каббала основательно испачкалась пакостью тупых наваждений.
Муза помнила, что религиозный реформатор более позднего периода Мартин Лютер (1483-1546) сослужил двуликую службу еврейству: сперва он, рассчитывая на поддержку образованного и богатого еврейства, строил проповеди в положительном ключе; затем, почувствовав сдержанность реакции евреев, обрушил на их головы отчаянные инвективы. Специалисты даже набираются смелости заявлять, что идеологическая нетерпимость и фанатическая злоба популярного реформатора предваряют собой нацистскую пропаганду, перемешавшую мысль, слово с безвинной кровью миллионов евреев.
Муза в своих изысках тянулась, естественно, к практической – лечебной стороне еврейского мистицизма (магии). Ее колдовство, если уж употреблять такой термин, заключалось в мастерстве построений и перестроений нужной мотивационной ориентации пациента, для чего, безусловно, необходим талант раскрытия личности подопечного.
Магазанник и Феликс, наблюдая действия Музы издалека, с высоты своей мужской целеустремленности и категоричности. Слов нет, они ни черта не понимали в технологиях ее лечебных действий, но вынуждены были поражаться неоспоримому положительному эффекту. В их представлениях (особенно у Феликса, сразу же поверившего в трансцендентальное) действия Музы все больше и больше ассоциировали с эстетикой превосходного шаманства. Если угодно, современной формы научно-обоснованного колдовства. Они только причмокивали губами и покачивали наполненными восторгом тяжелыми головами.
Муза давно заметила, что эти двое не в себе, но оставила их лечение на закуску. Она великолепно понимала, что терапия может приобрести иные формы. Скорее всего те, которые дают окончательный эффект, если врач преображается в любовника (любовницу) и, лежа в постели вместе с пациентом, добивается положительного сдвига в активном поступательном движении. Она вспомнила, что Сергеев такой метод называл «психотерапией с включением». При этом он всегда прикрывал глаза от удовольствия, со смаком потягивался и многозначительно улыбался. Что уж он там подразумевал? – пусть теперь докладывает Святым Апостолам – Петру или Павлу. Сам Всевышний, конечно, на пустяковый допрос тратить время не станет.
Муза снова обратилась к Сабрине:
– Помнится, читала я у него на вечных клочках такой лихой стишок, если память не изменяет, под названием «Тайна»:

Трагические тайны
Толкут тьму тараканью.
Но наивный наш народ
Держит мысль наоборот:
Ни по ветру, ни по туче –
По дремучести паучей.
Грех воспринят, как победа.
Мысли – повод для обеда.
Горе – стойкий фактор бреда.
Счастье – мусор у забора,
Порождение раздора.
Радость – хуже воровства,
Как ошибка сватовства.
Пошлость – свойство молодца,
Позабывшего отца.
Лживость – качество лица
Проходимца, подлеца.
Вот и думай, как тут жить,
С кем обняться и дружить!

– Понимаешь, Сабринок, – продолжала Муза, – в том стихе он ничего не преувеличил и не приврал – все так и есть. Ты должна готовиться ко встрече с загадочным народом, имя которому в общепринятой практике «русские» (вроде бы славяне), но ничего общего со славянами тот народ давно не имеет. Пусть же тебя не шокируют и не сражают наповал нелепости, с которыми ты будешь сталкиваться в России на каждом шагу.
Сабрина слушала грозные предупреждения внимательно, но было очевидно, что она еще не понимает в полной мере их значение. Логика поступков тех людей, среди которых она родилась и с кем соседствовала в течение всей жизни, настолько отличалась от российской поведенческой вычурности, что трудно было предположить возможные повороты даже обычных поступков. Известно, что «пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Славянский дух дремал и грустил в Сабрине тоже! Пока она, как думающий и анализирующий человек, обратила внимание на особенности интеллектуального багажа своей новой подруги. Но та так мастерски расставляла сети психотерапевтических решений, что заподозрить ее в выполнении лечебной практики было, практически, невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125