– Он хмыкнул. – Но если взять всю историю – кто сказал, что «история – это перечень преступлений»? Человечество скатывается к наихудшему поведению, как только возникает малейшее извинение для этого… – Он осекся: Йанан пристально смотрел на него. – Я опять начал проповедовать.
– Да, но при этом твоя вера слаба. – Йанан наклонился к нему. – Тем не менее, э? Я прав? Это хороший вопрос – как могут люди так легко пасть жертвой неверия, отрицая то, что видели собственными глазами? Вот именно. Есть причина, почему люди так хотят все забыть – так мне кажется. Здесь работает еще одно влияние, мой друг.
Айра поднял на него глаза, слегка поежившись от этой мысли.
– Вы хотите сказать, что та же самая сила, которая стерла пленки, стирает и человеческие умы? Или просто замутняет их память?
– Эх. Умы связаны с душами – а души противостоят такому стиранию. Но влияние присутствует. Оно испытывает их. И многие слабые души уступают. Как говорил профессор Пейменц: люди хотят спать, э? Но не все. – Он откинулся на спинку стула и хлопнул по столу. – Но ты, Айра! Какая помощь от тебя? Эти остальные, кто был на медитации сегодня, они же словно наши дети. А ты, Пейменц и я – мы должны заботиться о них. Они считают, что это суфийская медитация. Так ведь, э? Но мы, ты и я, мы знаем ее более высокое значение – мы знаем, какой мед собирается при такой работе. – Он ухватил кусочек пахлавы, покатал его между указательным и большим пальцами, поднес к губам, попробовал. – Мед! Мед другого типа. Пища, которой кормится Золото в Чаше. Но что ты делаешь? Ты позволяешь себе засыпать, погружаешься в сновидения о своих заботах. Все сновидения – заботы! Когда ты нужен мне, чтобы быть… поддержкой для этой энергии, для этой трансформации, для изготовления этого меда, который я здесь культивирую. Пейменц – он свое дело сделал. Но ты! Ты погружен в самосожаление! Так?
Айра прочистил горло.
– Так.
– Хорошо. В следующий раз попробуй снова. А теперь – ты говорил, что у тебя есть для меня какие-то рисунки?
Айра заколебался. Ему хотелось спросить про Мелиссу, но скорее всего если бы Йанану было известно что-нибудь новое, что могло бы успокоить его, он бы уже сказал. Айра кивнул и принялся развязывать папку.
– Вы просили меня сделать это… эти медитации, которые вы мне показывали. Чтобы я потом нарисовал, что ко мне пришло. Ничего особенного. Только вот это.
Он протянул Йанану большой рисунок пером, слегка раскрашенный фломастерами. На первый взгляд он выглядел как абстрактный рисунок: сияющая округлость, выдавливающаяся из центра в радужное сплетение линий; лишь вглядевшись, в округлой форме можно было рассмотреть нечто похожее на лицо, искривленное и призрачное. Пейменц посмотрел и покачал головой. Йанан начал пристально вглядываться.
– Здесь нет ничего особенного… – начал Айра.
Йанан поднял руку, требуя тишины, и откинулся на спинку стула, закрыв глаза. Казалось, он совершенно ушел в себя. Его губы двигались. Слышалось лишь тихое бормотание время от времени – Аире показалось, что слова были на греческом, хотя Йанан не был греком.
Айра обменялся взглядом с Пейменцем. Йанан вышел в контакт с остальными членами Круга Осознающих.
Еще мгновение – и он открыл глаза, встряхиваясь всем телом.
– Это Черная Жемчужина, – устало пробормотал он. – Подводное течение всех нас держит за глотку – и есть лишь один человек, кто может повернуть течение по другому пути, кто оставляет нам возможность выплыть на свободу.
– Кто? – спросил Айра, думая, что это Мелисса.
– Его имя Стивен… дальше что-то вроде Искьеро, кажется. Или что-то очень похожее. Если нам удастся создать достаточно сильный круг, Чаша найдет способ коснуться его. Но возможно, что для Стивена уже ничего не сделать. И соответственно для всех нас тоже.

ДНЕВНИК СТИВЕНА ИСКЕРОТА
Пишу это в своем ноутбуке в ожидании завтрака. Я сижу в маленьком ресторанчике – даже не заметил, как он называется, где-то на полпути к Лысому Пику, цели моей первой командировки от «Западного Ветра». Только сегодня утром получил ключи от машины, которую ссудила мне компания, их передала мне Жонкиль Уиндерсон. Когда она давала их мне, наши руки соприкоснулись. Я тешу себя мыслью, что ее рука как будто немного задержалась в моей. Впрочем, здесь без вариантов. Сегодня ногти у нее были персикового цвета, и персикового же цвета платье. Очень облегающее. Она, должно быть, просто жалеет таких парней, как я – кто никогда не спал с женщинами
Люди за столиком позади меня говорят о Демонических Галлюцинациях так, словно это все было на самом деле Мне хотелось бы, чтобы они держали свои бредовые идеи при себе. Я получил повышение, меня продвигают, и я должен чувствовать радость по этому поводу, но мне что-то не по себе.
Что это у меня за чувство… то ли я собираюсь передумать, то ли просто нервничаю? Или это что-то вроде страха перед сценой – из-за того, что я собираюсь делать серьезную работу перед лицом своих боссов, а они, как критики, будут судить, насколько хорошо я пляшу под их дудку? Но вот и опять оно появилось – это чувство сомнения, или скептицизм, или что-то вроде того. Наверное, я просто стесняюсь.
С тех самых пор как у меня на глазах умер отец – причем я знал, что если бы у него была лучшая страховка, больше денег, он, возможно, победил бы рак, – с тех самых пор я хотел только одного: иметь много денег и быть одним из тех людей, о ком заботятся, когда они заболеют. Одним из тех людей, к кому прислушиваются. Никто не станет прислушиваться к школьным учителям, таким как мой папа Да это больше никому и не нужно. Теперь они сажают ребенка на полдня перед компьютером, за какую-нибудь интернетовскую обучалку, и он играет в игры, которые считаются обучающими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123