На утонившихся губах Ксении заиграла снисходительная усмешка.
– Ну, в общем, женщина, дорожащая психическим здоровьем мужа, не будет держать в доме фотографий предыдущего сексуального партнера, – выдал Чернов, ничего не придумав.
– А я им и не дорожила. И не любила. Старший сын на него похож и я... и я не отношусь к нему так, как к младшему.
Ксения была хмельна. Чернов в тот день взял полновесную пятизвездочную бутылку.
– Ну, ты даешь! Чувствовать неприязнь к сыну, потому что он похож на отца. Сдается мне, что ты не то, что не любила, ты ненавидела его...
– Ты не знаешь, какой он был! Скупой, самый умный, язвительный, всю жизнь провалялся на диване, созерцал, понимаешь. А я ему курсовые писала и учебники доставала. Когда завел подрядную фирму, все неприятные дела на меня свалил. Пожарников, налоговиков, энергетиков. Я бегала, зарабатывала, а деньги он держал при себе. И выдавал столько, сколько считал нужным.
– И много денег у него было?
– Не знаю. Всеми финансами заведовал он.
– Не знаешь... Хорошо... – протянул Чернов, раздумывая, не переместиться ли им в альков. Однако в глазах Ксении буйствовало прошлое, и он решил начать издалека: – Знаешь, что мне неприятно...
– Что?
– Твое отношение к Глебу. Понимаешь, я такой же, как и он. Твоя характеристика один к одному мне подходит. Я ревнив, не люблю выбрасывать денег, обожаю посозерцать и подцепить за ребрышко... И испытываю удовлетворение, когда делают за меня что-то неприятное...
Ксения недоверчиво улыбнулась. "Ты такой же, как все!?"
– А как вы жили? – продолжил вопрошать такой же, как все. – Ну, я имею в виду всякое такое.
– Никак. Ему это было надо раз в месяц.
– Значит, у тебя были любовники...
Женщина молчала. Она испытующе смотрела на Чернова. "Сказать, не сказать?"
– Значит, были...
– Не были, а был... – Ксения косо улыбнулась.
"Я на верном пути, – подумал Чернов. – Еще десять минут, и мы будем в алькове".
– Что-нибудь особенное?
– Не знаю, стоит ли рассказывать... Ты такое напридумываешь...
– Стоит, стоит! Давай, начинай, я весь горю от нетерпения.
– Да нет, я не могу...
Чернов никогда не видел Ксению такой смущенной.
– Можешь, можешь. Выпей рюмочку и сможешь...
Ксения, оперативно прислушалась к совету. Закусив конфетой, заговорила:
– Ну, слушай. Однажды под вечер я пошла в огород надергать на борщ морковки. И за забором из рабицы увидела человека в черной маске и в длинном армейском плаще. Я, конечно, застыла от неожиданности, а он улыбнулся как-то обыденно, виновато, может быть, достал из кармана тюбик с кремом, раскрутил его, спустил брюки, смазал свой... свой пенис и принялся онанировать...
– Господи! – воскликнул Чернов. – Ты надо мной издеваешься! Придумала, небось, чтобы посмеяться над моей любовью к психоанализу?
– Я никогда ничего не придумываю... – просто ответила Ксения. – Что было, то было.
– Ну, ты даешь! И что дальше? Ты пришла в себя и убежала в дом?
– Просто ушла. На следующий день он снова стоял у забора...
– Стоял и удобрял твои грядки спермой... Ты, конечно, кинула в него морковкой?
– Нет... Когда он кончил, я подошла и сорвала с него маску. И увидела известного в городе человека.
– Вот это кино... – покачал головой Чернов. – Ну и что дальше?
– Он накинул плащ, натянул брюки и сбивчиво рассказал, что у него давно не получается с женой. Только так. Только когда я на виду. И тут же, жалостливо улыбаясь, попросил показать ему мои... мои бедра. Ну, чтобы я обнажила...
– Понятно. Психиатры говорят, что эксгибиционисты показывают свои половые органы, рассчитывая на то, что зрители покажут им в награду свои. И чем все это кончилось?
– Мне стало его жалко. Он был такой потерянный, такой несчастный.
– И ты стала его любовницей... Как пел Высоцкий: "Пожалела меня и взяла к себе жить".
– Да, стала. Но спустя несколько месяцев, как только он сделался более-менее нормальным мужчиной, я перестала с ним встречаться. Он являлся ко мне несколько раз, умолял продолжить отношения, но я всякий раз его выпроваживала.
– А Глеб? Он знал?
– Скорее всего, нет.
– Послушай, мне кажется, ты легла с этим типом в постель только лишь потому, что он был с отклонениями. Мужчина-слабак. То есть фактически женщина. И он не брал тебя, а отдавался...
– Не знаю... – пожала плечами женщина.
– Не знаешь... А мне вот кажется, что тебя привлекают отношения, в которых вы верховодишь.
– Да нет... – ответила она, ничуть не смутившись. – Я же говорила, что Борис раз в месяц мог. А этот человек, судя по всему, на сексе зациклился... Мне нужен был мужчина, понимаешь, мужчина...
Они закурили. Сделав несколько затяжек, Ксения спросила, виновато улыбаясь:
– Может, не стоило это рассказывать? Не разлюбишь?
– У меня есть комплексы, но не из этой оперы, – искренне рассмеялся Чернов. – Ты мне нравишься, и не за прошлое нравишься, а за настоящее, за то, что даришь себя, за то, что тебе нравиться секс, а все остальное для меня не имеет никакого значения. К тому же я непременно вставлю этот случай в книжку.
– Он или его знакомые могут прочитать ее... И тебе, и мне тогда не поздоровится.
– Не беспокойся, места действий и фамилии я изменю. Кстати, мне сейчас показалось, что последний раз мы... мы лежали в постели больше месяца назад. Потом еще скажешь, что у нас с тобой это раз в месяц было...
Ксения засмеялась и протянула к нему руки.
Через час они ели миндальное мороженое. На этот раз Чернов не забыл достать его из холодильника. По телевизору показывали фильм об американских степных сусликах.
– Кстати, как там поживает Руслик-Суслик, – спросил Чернов, вспомнив о своем бывшем подопечном.
– С собакой подрался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29