ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
в те же, в коих проделаны удобные входы, входил и я, рассматривал этрусскую живопись, этрусские надписи, рылся.
26 апреля. Пять часов утра. В Риме назначен новый посланник, Латур-Мобур. Сух, но умен.
В Чивита-Веккия ожидаю Жуковского. Третьего дня отдал я здесь письмо Беля к его вице-консулу Лизимаку Тавернье, молодому греку, который говорит, что все канцелярские дела за него делает, между тем как Бель большею частьюпроживает в Риме. Бель писал ему обо мне: «Представьте Тургеневу мою библиотеку и мое вино». Два дня мы не расстаемся. Проходил мимо здания с двуглавым орлом на фасаде. Повернул обратно, дабы не встретить русского консула Аратта, из местных купцов».
В полукруглый порт Чивита-Веккия приходил корабль «Комета», восемнадцатипушечный бриг, встреченный пушечным салютом и флагами греческих и римских кораблей, приходил пароход «Фердинанд», а Жуковского все не было. Наконец, из комнаты Беля Тургенев и Лизимак в подзорную трубу увидали на горизонте чернеющую точку. Это было вечером. Лизимак сказал, что завтра эта точка превратится в пароход «Сюлли» и войдет в порт. Вечером французский военный бриг принял на борт живописца Горация Вернэ, вызванного Луи Филиппом в Париж для отправки в Африку, чтобы увековечить французский героизм в алжирской войне. Тургенев спал плохо. Он боялся, что не увидит Жуковского, не получит письма от брата. Жуковский был для него вестником негостеприимной, но все же любимой родины, которую хотелось и нельзя было забыть, как дорогого, но причинившего огромную боль человека. В эти минуты насмешливый и умный Бейль казался ненужным человеком, заслоняющим христианское смирение поэта Жуковского – ходатая за брата.
«28 апрели. Выехал на лодке навстречу Жуковскому. Увидел его на палубе, но к нему не допустили.»
Сжимая кулаки, вернулся Тургенев на берег. Бегом, как юноша, влетел наверх, в кабинет Бейля, и с возмущением рассказал Лизимаку о неудаче.
– Да ведь карантин еще не снят, хотя холера кончилась, – сказал Лизимак. – Много мне было хлопот с этой холерой, – добавил он, обращаясь к четырем тучным и загорелым марсельским купцам, сидевшим в кабинете с трубками в зубах. – Вот посмотрите, уедет в Рим, бросит меня одного, а я должен работать.
– От такого консула страдает французская торговля, – заметил один из купцов.
– Не только торговля, но и кое-что другое, – заметил марселец помоложе. – Мы все замечаем, господин консул, что, когда вы уезжаете, начинается беспорядок, господина Бейля мы даже не видели в лицо.
Лизимак спохватился и не хотел продолжать при Тургеневе. Но судовладельцы разошлись, начались дифирамбы Лизимаку и брань по адресу человека, который, вместо того чтобы заниматься серьезным и общественно полезным делом, пишет решительно никому не нужные и никому не известные книжки.
Купеческий старшина, несмотря на нетерпеливые жесты засуетившегося Лизимака, закончил свою негодующую речь словами:
– Я второй раз вам говорю, господин консул, что если вы сумеете отделаться от этого либерала и якобинца, то мы-то уж во всяком случае не запоздаем с петицией купцов в министерство о назначении вас консулом.
Лимизак всплеснул руками:
– Что вы, что вы? Разве можно что-нибудь говорить? У нас с Бейлем до такой степени хорошие отношения, что я охотно прощаю ему его слабости.
– Как, вы уже не согласны? Еще месяц тому назад вы сами об этом просили.
Не желая слушать дальнейших разоблачений, Тургенев просил Лизимака оказать ему содействие в получении места на пароходе «Сюлли». С исключительной предупредительностью Лизимак пошел навстречу этому желанию. Он до такой степени обрадовался тому, что Тургенев не увидит Бейля на другой день, что лично с ним отправился на лодке, консульским приказом потребовал впуска на борт, и пока Тургенев сжимал в объятиях Жуковского, Лизимак предписал капитану везти Тургенева в Неаполь.
Глава сорок шестая
Начавши в Риме 20 июня 1832 года «Записки эготиста», Бейль в ноябре зачеркнул это название и, подражая Руссо, написал на заглавном листе слово «Исповедь». Отдаленные прогулки на Монте-Альбано, в Сабинские горы, поездки с крестьянами на охоту, прогулки верхом в горы, где жгут уголь, в рыбацкие поселки на берегу, ночлеги у пастухов, встречи с контрабандистами и революционной молодежью Романьи вернули Бейлю здоровье. Все чаще и чаще он думал о причинах своей привязанности к Руссо. Он вспоминал мнение деда Ганьона об «Общественном договоре» Руссо, вспоминал, как якобинец Гро, обучавший его математике, …якобинец Жорж Гро, обучавший его математике – гренобльский математик, пользовался глубоким уважением Бейля. Не следует путать с Антуаном Жаном Гро (1771–1835) – видным французским живописцем, учеником Давида.
провожая своего воспитанника из Гренобля в парижскую Политехническую школу, подарил ему для чтения в дороге «Новую Элоизу».
Теперь все чаще и чаще приходила в голову мысль о «натуральном человеке», о жизни, согласованной с естественными законами., об изумительном влиянии природы на состояние ума и поведение человека, о верховном праве народа.
В один из дней Бейль был оторван от работы письмоносцем папской почты, который вручил ему письмо Лепелетье – парижского издателя и книгопродавца. Лепелетье упрекал его в том, что второе издание «Красного и черного» вышло в Брюсселе. Бейль пожимал плечами и с горечью думал, что эта контрафакция Контрафакция – издание чужого сочинения без ведома и согласия автора.
будет стоить ему по меньшей мере шесть тысяч франков «Этот милый человек думает, что я в состоянии вести отсюда судебный процесс против брюссельских контрафакторов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226
26 апреля. Пять часов утра. В Риме назначен новый посланник, Латур-Мобур. Сух, но умен.
В Чивита-Веккия ожидаю Жуковского. Третьего дня отдал я здесь письмо Беля к его вице-консулу Лизимаку Тавернье, молодому греку, который говорит, что все канцелярские дела за него делает, между тем как Бель большею частьюпроживает в Риме. Бель писал ему обо мне: «Представьте Тургеневу мою библиотеку и мое вино». Два дня мы не расстаемся. Проходил мимо здания с двуглавым орлом на фасаде. Повернул обратно, дабы не встретить русского консула Аратта, из местных купцов».
В полукруглый порт Чивита-Веккия приходил корабль «Комета», восемнадцатипушечный бриг, встреченный пушечным салютом и флагами греческих и римских кораблей, приходил пароход «Фердинанд», а Жуковского все не было. Наконец, из комнаты Беля Тургенев и Лизимак в подзорную трубу увидали на горизонте чернеющую точку. Это было вечером. Лизимак сказал, что завтра эта точка превратится в пароход «Сюлли» и войдет в порт. Вечером французский военный бриг принял на борт живописца Горация Вернэ, вызванного Луи Филиппом в Париж для отправки в Африку, чтобы увековечить французский героизм в алжирской войне. Тургенев спал плохо. Он боялся, что не увидит Жуковского, не получит письма от брата. Жуковский был для него вестником негостеприимной, но все же любимой родины, которую хотелось и нельзя было забыть, как дорогого, но причинившего огромную боль человека. В эти минуты насмешливый и умный Бейль казался ненужным человеком, заслоняющим христианское смирение поэта Жуковского – ходатая за брата.
«28 апрели. Выехал на лодке навстречу Жуковскому. Увидел его на палубе, но к нему не допустили.»
Сжимая кулаки, вернулся Тургенев на берег. Бегом, как юноша, влетел наверх, в кабинет Бейля, и с возмущением рассказал Лизимаку о неудаче.
– Да ведь карантин еще не снят, хотя холера кончилась, – сказал Лизимак. – Много мне было хлопот с этой холерой, – добавил он, обращаясь к четырем тучным и загорелым марсельским купцам, сидевшим в кабинете с трубками в зубах. – Вот посмотрите, уедет в Рим, бросит меня одного, а я должен работать.
– От такого консула страдает французская торговля, – заметил один из купцов.
– Не только торговля, но и кое-что другое, – заметил марселец помоложе. – Мы все замечаем, господин консул, что, когда вы уезжаете, начинается беспорядок, господина Бейля мы даже не видели в лицо.
Лизимак спохватился и не хотел продолжать при Тургеневе. Но судовладельцы разошлись, начались дифирамбы Лизимаку и брань по адресу человека, который, вместо того чтобы заниматься серьезным и общественно полезным делом, пишет решительно никому не нужные и никому не известные книжки.
Купеческий старшина, несмотря на нетерпеливые жесты засуетившегося Лизимака, закончил свою негодующую речь словами:
– Я второй раз вам говорю, господин консул, что если вы сумеете отделаться от этого либерала и якобинца, то мы-то уж во всяком случае не запоздаем с петицией купцов в министерство о назначении вас консулом.
Лимизак всплеснул руками:
– Что вы, что вы? Разве можно что-нибудь говорить? У нас с Бейлем до такой степени хорошие отношения, что я охотно прощаю ему его слабости.
– Как, вы уже не согласны? Еще месяц тому назад вы сами об этом просили.
Не желая слушать дальнейших разоблачений, Тургенев просил Лизимака оказать ему содействие в получении места на пароходе «Сюлли». С исключительной предупредительностью Лизимак пошел навстречу этому желанию. Он до такой степени обрадовался тому, что Тургенев не увидит Бейля на другой день, что лично с ним отправился на лодке, консульским приказом потребовал впуска на борт, и пока Тургенев сжимал в объятиях Жуковского, Лизимак предписал капитану везти Тургенева в Неаполь.
Глава сорок шестая
Начавши в Риме 20 июня 1832 года «Записки эготиста», Бейль в ноябре зачеркнул это название и, подражая Руссо, написал на заглавном листе слово «Исповедь». Отдаленные прогулки на Монте-Альбано, в Сабинские горы, поездки с крестьянами на охоту, прогулки верхом в горы, где жгут уголь, в рыбацкие поселки на берегу, ночлеги у пастухов, встречи с контрабандистами и революционной молодежью Романьи вернули Бейлю здоровье. Все чаще и чаще он думал о причинах своей привязанности к Руссо. Он вспоминал мнение деда Ганьона об «Общественном договоре» Руссо, вспоминал, как якобинец Гро, обучавший его математике, …якобинец Жорж Гро, обучавший его математике – гренобльский математик, пользовался глубоким уважением Бейля. Не следует путать с Антуаном Жаном Гро (1771–1835) – видным французским живописцем, учеником Давида.
провожая своего воспитанника из Гренобля в парижскую Политехническую школу, подарил ему для чтения в дороге «Новую Элоизу».
Теперь все чаще и чаще приходила в голову мысль о «натуральном человеке», о жизни, согласованной с естественными законами., об изумительном влиянии природы на состояние ума и поведение человека, о верховном праве народа.
В один из дней Бейль был оторван от работы письмоносцем папской почты, который вручил ему письмо Лепелетье – парижского издателя и книгопродавца. Лепелетье упрекал его в том, что второе издание «Красного и черного» вышло в Брюсселе. Бейль пожимал плечами и с горечью думал, что эта контрафакция Контрафакция – издание чужого сочинения без ведома и согласия автора.
будет стоить ему по меньшей мере шесть тысяч франков «Этот милый человек думает, что я в состоянии вести отсюда судебный процесс против брюссельских контрафакторов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226