Понс бросил своего козла и вступил в драку с мечом в одной руке и кинжалом в другой. Меч Хью взлетал и опускался. Раздавая направо и налево удары плашмя, Хью приговаривал: «О, ну давай, давай же! Получай в глаз, старый петух. С тебя довольно, приятель» – и тому подобное. Артур боролся с толстяком, у которого он в конце концов вырвал узловатую дубинку. Он треснул толстяка по голове и принялся охаживать палкой ближайшие головы и спины. Не сражался один Пейре Видаль. Он осторожно заполз под навес, где преспокойно пожевывал пригоршню оливок и тихонько напевал себе под нос. Понс кричал во все горло: «Пилигримы! К оружию, пилигримы!» – и повсюду воины выхватывали мечи. Постепенно пламя битвы распространилось по всей площади. К Дени, стоявшему широко расставив ноги над распростертым менестрелем, первым присоединился Артур, а затем Хью и Понс, и совместными усилиями они оттеснили озверевшую толпу. На мгновение наступила тишина, прерываемая тяжелым дыханием дюжины людей. Они смотрели со злобой, но не торопились бросаться на обнаженные клинки. Вдруг Понс взревел, как тигр, и ринулся вперед, со свистом рассекая воздух мечом, будто плетью. Толпа дрогнула и рассыпалась, потоками устремившись в боковые улицы и переулки и оставив на площади крестоносцев, раненых и убитых.
Дени вытер меч полой рубахи. В нескольких шагах от него выл и кричал человек, прижимая обе руки к окровавленной груди. Хью обошел вокруг него и хладнокровно ударил его по лицу. Тот опрокинулся навзничь, гулко стукнувшись головой о камни, и замер.
– Проклятые ублюдки, – выругался Хью. Его глаза были мутными, налитыми кровью. Неистовая ярость, владевшая им в бою, медленно утихала. Он приходил в себя, словно человек, только что проплывший пять миль, стирая с лица пот, будто капли морской воды.
Пейре Видаль выбрался из укрытия, отряхиваясь от пыли.
– Какого черта ты там делал? – спросил Понс.
– Я вдохновлял вас на битву песней, – ответил Пейре.
Дени склонился над менестрелем.
– Он еще дышит, – сказал он. – Понс, ты самый сильный из нас. Взвали его себе на плечи.
– Где мой проклятый козел? – прохрипел Понс.
Артур, бледный как смерть, нагнулся к человеку, которого ударил Хью, и только покачал головой. Он выпрямился, потирая рукой бедро, и прошептал:
– Да простит нас Бог.
– Друзья, поскольку мы остались победителями на поле брани, – сказал Пейре, – давайте поблагодарим Господа и соберем трофеи. – Он поднял ручную тележку на двух колесах, которая лежала, опрокинутая набок, и принялся нагружать ее провизией.
Подхватив менестреля под мышки, Понс посадил его.
– Он притворяется, – заявил он. – Меня били и посильнее на турнирах. Перестань прикидываться, дурак, или я сам надаю тебе затрещин.
Менестрель с жалобным стоном приоткрыл один глаз.
– Их правда здесь нет? – спросил он. – Ради Христа, рыцари, не надо добавлять мне синяков.
– Вставай, – перебил его Хью. У него была рассечена щека, и он непрерывно вытирал тыльной стороной руки кровь, которая смешивалась с потом и капала на его одежду.
– Это было только начало. Грязные свиньи еще вернутся, попомните мои слова. Поспешим назад, в лагерь, ребятки, или мы окажемся в ловушке на этих узких улицах. Хей, слушайте все! – оглушительно заорал менестрель во всю силу легких, и люди, находившиеся на площади, повернулись к нему. Некоторые из них собирали съестное, как Пейре Видаль, тогда как другие, еще не до конца опомнившись после битвы и внезапного ее завершения, изумленно оглядывались по сторонам или испуганно переговаривались между собой. Услышав крик Хью, они медленно направились к нему.
– Уходите отсюда! – проревел он и, понизив голос, обратился к Дени: – Оставь этого человека здесь, если только он может передвигаться сам. Мы уходим, быстро!
– Ты можешь идти? – спросил Дени менестреля. Парень довольно проворно вскочил на ноги. Дени схватил Артура за руку.
– Вы похожи на привидение, – сказал он. – С вами все в порядке?
– Я в порядке. Идемте, – кивнув, отозвался Артур. С оружием наготове, они двинулись прочь из города. Пейре, с помощью Понса, катил тележку.
– Завтра вы скажете мне спасибо, – бормотал он. Дома, мимо которых они проходили, были крепко заперты, из окон никто не выглядывал, но где-то в глубине город угрожающе гудел, словно потревоженный улей.
Дени помогал Артуру, который время от времени начинал прихрамывать. Он искоса поглядывал на бледное лицо друга, но ничего не говорил.
Менестрель внезапно остановился.
– Матерь Божья! – воскликнул он. – Моя арфа. Я забыл свою арфу.
– Не стоит вспоминать об этом, – сказал Дени. – Если ты вернешься назад, то на сей раз тебя точно убьют. Я добуду тебе другую арфу. Ты умеешь петь?
– Как любая птица, – сказал менестрель, повеселев. – Меня зовут Гираут из Эврё, добрый господин. Хороший сеньор, я сложу песнь в вашу честь, которая превзойдет даже песни Пейре Видаля. Кстати, признаюсь, что я друг Видаля и в течение многих лет служил у него жонглером…
– В таком случае, уверен, ты будешь рад снова встретиться с ним. Вон он, толкает тележку сзади нас.
Менестрель невозмутимо пожал плечами.
– Что ж, бывает, люди ошибаются. Парень, на которого я работал, говорил, что он Пейре Видаль.
– Может, он и был прав, – проворчал Пейре. – Я, потомок императоров, толкаю какую-то мерзкую маленькую тележку, груженную овощами, в обществе пьяниц и выродков?.. Я несомненно самозванец.
– Ты станешь лишь почтенным воспоминанием, если не поторопишься, – буркнул Хью. – Это было только начало. День еще не закончился, далеко не закончился.
Как ветеран многих кампаний, Хью знал, что говорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159