Все это казарменное безумие противно человеческой природе! Нельзя жить так, как устав воинский предписывает. Нельзя.Шаги. Шаги?Фаддей приподнялся, вслушиваясь в шорохи ночные.А, караульные явились не запылились. Ключ повернулся в замке. Ну, и чего им посредь ночи от него-то надобно? Дверь со скрипом растворилась. В щель рука со свечой просунулась, а потом и тень длинная, тощая возникла. Нет, не караульный это…– Пробил твой час. Выкладывай, Булгарин, желание последнее, – прогремел глас в ночи.Фаддей в ужасе на свет свещной щурился. И не узнать, кто к нему пожаловал. И чего от него хотят? Последнее желание? Эко звучит нерадостно… Неужели маршал Даву отомстить восхотел?А тень приблизилась. Огонек свечи на мгновение лик высветил. И Фаддей с облегчением узрел копну белокурых волос.– Цветочек! – удивленно воскликнул Булгарин. – Это ты? – рывком выпростал ноги из-под одеяла и сел на краешек лежака.– Утречко доброе, Булгарин! – с ухмылочкой поприветствовал его сияющий Цветочек. – Да, это я, златой мой вьюнош! – и повел бровями белесыми. – И свечечку тебе принес!– Ты, что ль, сегодня в караульных? – догадался Фаддей.Цветочек устало отмахнулся.– Ну, да. Более или менее я…Фаддей стукнул кулаком по колену.– Эх, знал бы заранее, попытался б тогда бежать сегодняшней ночью! Но да все равно… Рад, рад я тебя видеть! – он быстро поднялся, сделал шаг к Цветочку и выхватил у него из рук связку ключей. – Дай-ка хоть посмотрю на ключики от свободы, дружок! – И взвесил на ладони тяжеленную связку. – Теперь я, аки апостол Петр, старый ключник райский!– Эй, ключи-то отдай! – неуверенно пискнул Цветочек. – Хорош уже глупости делать!– Это какие-такие глупости? – лукаво спросил Фаддей, поглядывая на Цветочка и корча физиогномии буйно помешанного.Цветочек попятился прочь.– Булгарин, отдай ключи подобру-поздорову…– Дурак, я тебя лишь попугать хотел, – сник Фаддей. – Не нужны мне ключи, эвон ты дверь и так не запер… – и бросил товарищу связку ключей. – Неужели ты и в самом деле поверил, что брошусь с ключами по двору казарменному, понаоткрываю все двери и оставлю тебя здесь с твоей дурацкой свечечкой, а?Цветочек смущенно хихикнул.– Все шутишь, да? Хотя… – юноша зябко передернул плечами. – Ты ведь всегда хотел бежать. Кто ж тебя не знает…Фаддей скривил рот.– А вот я в отличие от всех вас не так уверен в своих желаниях! – и вновь присел на лежак. – И что тебя ко мне принесло, дурень?Цветочек протянул теплое одеяло-скатанку.– Я вот подумал… Уж больно холодно у тебя здесь…– Что ж ты раньше-то молчал!– Ага, молчал. А ты мне слово вставить дал? Напугал тут с ключами, – и с ухмылкой бросил одеяло Фаддею, а потом присел рядом. – Привет тебе от Мишеля. А еще он велел передать, чтоб не смел тут завшиветь.Фаддей кивнул.– Ну, уж нет, одну вошечку я для Мишеля точно приберегу.– И от Дижу я тебе тоже кое-что передать хочу.Фаддей удивленно уставился на Цветочка.– Что-о? Он говорил с тобой? Цветочек небрежно пожал плечами.– Да так, немного поговорили. Его к нам поместили.– Ну, и что же? – нетерпение Фаддея все возрастало.– Обожди-ка…Цветочек посветил свечой на стену за лежаком. Словно искал что-то.– Он здесь кое-что выцарапал, когда сам сидел на гауптвахте, – пробормотал он. – Над кроватью, сказал… Ах, вот же оно! «Наполеон! Проклятый мерзавец…» Дальше Дижу не дописал.Фаддей обернулся к стене.– Так это Дижу выцарапывал?– Он сказал, ты докончить эту надпись должен.Фаддей скривил губы в усмешке и кивнул:– Чего ж не дописать. Допишу. Так и передай Дижу, – и заговорщицки шлепнул Цветочка по ляжке. – И это все?Цветочек потерянно опустил глаза.– Проклятие! Так ты ничего не знаешь?Фаддей похолодел.– Что, что я не знаю?– Скоро нас отсюда переводят, а куда – неизвестно.– Это конец! – простонал Булгарин. – Ты точно уверен?Цветочек невесело кивнул головой.– Еще как уверен! Ты бы видел, как офицеры по плацу снуют! Мишель думает, что нас погонят в Испанию. Говорят, Наполеону там сейчас несладко приходится.– И он решил пустить нас на мясной фарш, – с горечью хмыкнул Фаддей. – Как будто нас его проблемы интересуют… У меня, например, и своих хватает! Тем паче сейчас! Булгарин вскочил на ноги.Он непременно должен вырваться отсюда! Вырваться? Ха! О, человек, ты всего лишь ночной горшок господа бога! А все еще дергаешься, все еще сопротивляешься!Фаддей подскочил к стене и с силой ударил по ней кулаком.– Святое дерьмо!– Ты сам сказал это, – вздохнул Цветочек, поднимаясь с лежака. – А нога-то твоя совсем зажила, и то уж хорошо, – он помахал связкой ключей. – Прости за плохие вести, дружище, но знать ты их должен, – и Цветочек двинулся к выходу. – Пора мне. Уж не серчай, а я тебя запру!– Да все в порядке, дурень! Я даже рад, что ты ко мне заглянул.Цветочек хихикнул и выскочил с гауптвахты. Ключ безжалостно повернулся в замке, и все стихло. Тишина и мрак нощной.Фаддей медленно подошел к лежаку и опустился на колени, уткнулся лицом в одеяло.Да, дела становятся все хуже и хуже! Война! Самое жуткое, что вообще случиться может! Вернейшая дорога в Никуда!– Господи! – прошептал Фаддей. – Я не знаю, что ты задумал! Понятия не имею! Но помоги мне выкарабкаться! Сохрани живот мой!А потом замотался в одеяло.До чего же не волен он в жизни своей! Один лишь жуткий выстрел, и не станет Фаддея Булгарина. До чего же все просто! Ужасающе просто.Выжить! Вот что теперь самое главное! Пережить войну, если уж Наполеон ее затеет. А затеет он ее наверняка и вовсе не в Испании. Надо все выдержать, надо научиться убивать. А потом домой, в Россию! 8 Фаддей потерянно глядел в догоравшее пламя лагерного костра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61