ЗИЛа“. Вся семья — в морозильную камеру!» Когда Кеосаян внедрился в живую массу потных тел и увидел, что произошло на самом деле, то просто тихо вскрикнул, а Гобеленович заткнув ему рот грязной ладонью с запахом машинного масла, не дал свалиться в обморок чувствительному армянину.Пятьдесят мужиков стояли посреди цеха и пялились на Василь Василича, изо лба которого торчал пропавший резец. Он так глубоко вошел в голову рабочего, что снаружи осталось сантиметра три. Весь остальной металл прижился в сером веществе незадачливого токаря.— Это что, — отважился сказать плюгавый мужичонка. — Во время войны чего только не было. Снаряд человеку в голову попадал, и ничего! Лет двадцать прожил мужик со снарядом в башке!— Ты ж не воевал! — вступил в диалог Егорыч, который был дедом всему цеху.— Не воевал, но слыхал… — продолжал плюгавый. — Кажись, дома и фотка есть!— Да-а, — согласился Егорыч. — На войне чего не бывает! Ты, Василич, пока не нервничай… Сейчас «скорую» вызовем, глядишь, все образуется…— А чего образуется? — похохатывал на нервной почве Василич. — Чего образуется?..— А то, что нашли мы резец твой, — сообщил старый рабочий.— Да где же? — нервничал Василь Василич, бегая глазами по физиономиям мужиков, уставившихся на него, как на бабу голую. — Где резец-то?!.— А вот он!Егорыч вытянул кривой от артроза палец и указал им прямо на голову Василь Василича.Василь Василич с белым, как стена, лицом свел глаза к переносице и в плохой резкости различил что-то черное у себя во лбу.Не врут, подумал, задыхаясь.На всякий случай пощупал торчащее из головы железо и медленно, маленькими скользящими шажками, двинулся к лавке, на которой перекуривали. Сел на нее и выкатил из правого глаза большую слезу.— Прощайте, ребята! Умираю я…Здесь поднялся гвалт. Заговорили все разом, стараясь утешить товарища, сообщая, что бесплатная медицина сейчас на таком уровне, которого и в тринадцатом году не наблюдалось!Здесь и Кеосаян ободрился. Он был чрезвычайно доволен, что никакой забастовки в СССР не случилось, а резец мы спишем запросто. Что нам, жалко для человека какой-то железки!..Галдели мужики аж до обеденного перерыва. Перекурили все, что было табачного. Даже Василь Василичу дали курнуть, хоть он с малолетства не злоупотреблял.Закашлялся токарь и опять перепугался, что от этого кашля железка двинется в мозгах и…— «Скорую»!.. — попросил Василь Василич тихо.После этого трудовой коллектив сообразил, что о медицинской подмоге говорили все, а вызвать «скорую» никто не догадался. Дружно по этому поводу накинулись на Кеосаяна.— Ты чего! — орали. — Человека загубить хочешь? Начальник называется! Три часа курит, а трубку телефонную поднять лень!..— Я не курю, — оправдывался армянин. — У меня легкие с детства слабые! Сейчас позвоню…Он взбежал по лестнице в свою начальственную будку и вызвал помощь.Здесь появился партийный секретарь и, поглядев минуты три на пробитый лоб Василия Василича, спросил рабочий класс:— Чего вы здесь не видали? Подумаешь, резец в голове! Это еще не повод план под откос пускать! — партсекретарь присел к страдальцу на лавочку и приобнял его. — Ты ж, Василь Василич, человек сознательный? Так?— Так, — обреченно ответил токарь и опять скосил глаза к носу в надежде, что резец куда-нибудь делся. Но сейчас его кусок особенно хорошо просматривался.— А если ты человек сознательный, — продолжил парторг, — должен понимать, что процесс труда останавливать нельзя. Не себе служим — Родине! Сам погибай, а товарища выручай!.. Разойди-ись!!! — неожиданно гаркнул парторг так, что Василь Василич стал заваливаться от страха на бок. — Все по местам!!!— А ты глотку-то не рви! — выступил Егорыч. — Ишь, горластый! Мы тебя выдвинули, мы тебя и задвинем, как шкаф!Рабочий класс заржал, лишь увечный ничего не слышал — жесткий от страха, как бетон, ждал смерти.— Ты чего? — не испугался парторг. — Бузишь! Слышь, Кеосаян, — крикнул начальник наверх. — Оформляй Дыськина на пенсию! Переработал дед на пятнадцать лет, а вы все его эксплуатируете!— Есть! — откликнулись сверху.— Молодым дорогу! Все по местам!!!Тут Егорыч неожиданно сник, взялся за сердце и сел с Василием Василичем на лавку рядом.Рабочий класс разошелся по своим трудовым местам, и уже через минуту цех привычно наполнился пением металла.А потом приехала «скорая», обнаружив медицинский феномен в образе Василия Василича с резцом в мозгах, а рядом мертвым старого рабочего Дыськина, скончавшегося, вероятно, от обширного инфаркта.Для него вызвали труповозку, а Василь Василича с особой осторожностью доставили в институт Склифосовского, где немедленно подвергли рентгеновскому облучению.Снимок вышел прекрасный, и нейрохирурги долго любовались изображением резца, вошедшего в мозги аж на тринадцать сантиметров.А Василь Василич все спрашивал жалобно:— Доктор, я умру?— Думаю, да, — безжалостно отвечал тощий нейрохирург, у которого на глазах, помимо очков, еще какие-то лупы были прикреплены.— Жену позовите…— Что жену? — не понял тощий.— Попрощаться…— Да не до нее нам сейчас! Мы профессора ждем! Экий случай! Вы понимаете?!.. Жену!..Здесь Василь Василич на время забыл, что находится при смерти, и попытался ударить тощего прямо по лупам, но промахнулся, припечатав нос.— Он мне нос сломал! — с изумлением информировал окружение нейрохирург. — Кровь…— Пошла реакция! — сказал кто-то. — Давление… Атропин…— Какая реакция? — вопрошал Василь Василич, достоверно ощущая, как печень поменялась местами с сердцем. — Что со мною?..Здесь появился профессор, коротко поглядел снимки, опустил марлевую повязку на рот и поинтересовался громко:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75