Андрюшкину голову снимал с елки Жбан. Никто даже думать не мог, что мужик окажется таким ловким, как белка поскакал по веткам, сунул трофей в мешок и столь же ловко спустился на землю.— А какая сука, — сквозь зубы поинтересовался Мозгин, — какая сука, не предупредила, что заряды боевые?!!Женечка все хотела отобрать у Жбана мешок с Андрюшкиной головой, а тот не давался.Через три дня погибших сложили в общую могилу. На похороны прибыл некто генерал Грозный, сказавший патетическую речь о бойцах невидимого фронта. Про него шептались, что должность и звание генерал купил, что это он распорядился о боевых зарядах в минах, мол, только так можно научиться воевать!Еще генерал сообщил, что все четверо представлены к орденам Мужества посмертно. Бабка Нина получила награду в местном военкомате и плакала потом маленькими слезинками, которые слизывал кавказец Абрек.Над могилой стрельнули троекратно, а крысиное дело передали новобранцу, который совсем не был рыжим.Женечка через неделю уволилась из армии, а через девять месяцев родила рыжую девочку.Тогда живым с полигона уполз лишь Билл. Он был ранен в бок, до внутренностей, к тому же контужен. Полз по лесу, полз, пока сознание не потерял. Прошел дождичек, и он, очнувшись, продолжил свой путь. Куда направлялась семидесятисантиметровая крыса, даже ей самой не было известно. Изредка животное останавливалось погрызть какой-нибудь камень покрепче, чтобы зубы сточить…Как-то Биллу удалось поймать сороку, и он сожрал ее вместе с перьями. Два дня пасся на картофельном поле, после чего вышел на шоссе и вдоль бровки добрался до города Москвы. На ее окраине крыс отыскал решетку, пространство за ней манило теплом и запахом сородичей.Биллу понадобилось не более часа, чтобы перегрызть металлический прут. Он с трудом задрал голову, посмотрел на ночное небо и, сделав несколько шажков, соскользнул в метротоннель. 14 — Кто? — с раздражением спросила Сашенька, уверенная, что это Зураб приполз умолять о любви. — Кто там?…— Это я, — услышала она шепот. — Это я, рядовой Душко…— Душко?..Уж кого-кого, а милиционера она не ждала. Совершенно не хотелось впускать, но парень, честно говоря, спас ее, и надо было быть совершенной свиньей, чтобы отшить его сразу. Сашенька позвенела дверной цепочкой, щелкнула замком и открыла дверь.Он смотрел на нее как-то снизу вверх, она бы даже сказала, подобострастно. Ее это покоробило, но Сашенька заставила себя улыбнуться и сказать, что рада видеть своего спасителя. Здесь она вспомнила угрозы Зураба, содрогнулась и поторопила:— Заходите же скорее!Душко повесил шинель на крючок и через два шага уже был в комнате, где пахло необыкновенно женским. Такие запахи он ловил иногда от выходящих из дорогих машин девиц, которые никогда не смотрят на таких, как он.— Сколько у вас книг! — проговорил он.— Это папины. Чаю хотите?— А можно?— Конечно можно, — раздражалась Сашенька на милиционера-квашню. — Пойдемте на кухню! Кстати, что у вас с ногой?— Ранение.— Тогда садитесь на табурет. Что стоять на больной ноге!Он сел, искоса наблюдал, как девушка готовит чай, смешивая несколько сортов. Свистнул чайник, и Душко вдруг вспомнил, что такой же точно был у его мамы.— Я убью этого вашего грузина! — брякнул вдруг.Она чуть было не выронила банку с вареньем, так неожиданно это прозвучало.— А вы знаете, — предупредила она, — Зураб тоже поклялся убить вас, за всякие там вагоны, какие вы ему в одно место послали! А грузины зря не клянутся!— Не боюсь!Сашенька посмотрела на рядового и, действительно, не обнаружила в его облике ни единой приметы страха.— Он полковник!— Да хоть генерал!Она хмыкнула, накладывая в розетку персиковое варенье.— Вы что же, совсем никого не боитесь?— Почему же, — признался Душко. — Вот вас боюсь…— Меня? — удивилась Сашенька. — Меня-то чего бояться? Я — метр с кепкой!— Вы — красавица. А я всегда боялся красивых женщин!Он сказал это так просто и невинно, что девушке пришлось против воли покраснеть.— Ешьте варенье!— Я ем, — он встрепенулся. — Но я пришел к вам не в любви признаваться…Слава Богу, подумала Сашенька. Второй раз не выдержу!— Что же вас привело ко мне?— Мне нужно хоть кому-то рассказать…— Что?— Помните, тогда, на бульваре? Лысого?— Да-да! — встрепенулась Сашенька. — Конечно!— Это мы вызвали «скорую», то есть вас!— Тогда получается, что лысый вам в ногу выстрелил, от этого вы хромаете?— В том-то и дело. Все попали в мистификацию, в ней и запутались. Лысый ни в кого не стрелял. Стрелял мой напарник, в меня!— За что? — не понимала Сашенька.— Из ненависти. Дело в том, что мы с ним с детства вместе. Даже в армии в одном взводе служили… В общем, это дело неких туманностей человеческой души!.. Да и суть не в том — за что!— В чем же? — все более заинтересовывалась Сашенька. Особенно ей понравилось про туманность, так папа иногда выражался.— А в том, что спихнуть этот выстрел начальство решило на лысого!— Зачем же? Не легче ли арестовать и судить вашего дружка детства?— Если бы наружу выплыло, что милиционер стрелял в милиционера, знаете, сколько голов бы полетело!— Я поняла.— Вот лысого и определили козлом отпущения. Что с идиота взять! Они там колбасят его по-черному! А потом спишут на то, что умер от воспаления легких!Сашенька совершенно была изумлена рассказом милиционера. Раньше ей казалось, что такие вещи только в телевизоре, но сейчас она абсолютно верила в неуправляемое зло, так как сама под его чугунные колеса попала.Надо было что-то предпринимать, но девушка совершенно не понимала, с какой стороны подступиться к этому делу. Она тщетно пыталась вспомнить кого-нибудь из своих знакомых, могущих реально пресечь творящийся произвол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75