Знала Вову не по имени, а по безобидному нраву, потому и милицию не привлекла.Он вернулся домой в грузовом лифте и долго стоял возле стены, раззявя рот, глядя на след от исчезнувшего ангела.Улетел, подумал, почувствовав легкий ветерок из открытого окна.Второй же был на месте и улыбался по-прежнему с нежностью, с каким-то состраданием даже. Он тоже улыбнулся своему намалеванному, потом поглядел на подсохшую еду на бумаге, вспомнил Зюкину и свой полет на Венеру.Просто подумал, что не долетел, и переключился на кленовый лист.Будто молотком по сердцу ударили.Половину его съела бумага, оформляя зеленую плоть в простой прямоугольник.Опять побежал на улицу и нашел все деревья украшенными точно такими же листьями. И на всех написано одинаковое, по-иностранному и с цифрами.И тогда он понял.Возвращался домой и понял. Лег на пол грудью, щекой ощущая прохладу щербатого паркета.Это все старик, думал. Талант забрать не смог, осень забрал…В это время Зинка Зюкина влезала в частный самолет «Фокер» в аэропорту «Внуково-3», заплатив за багаж таможеннику Выхину, которого когда-то на это место и устроила за тридцаточку баксов. В ожидании вылета выхлебала граммов шестьсот вискаря, а когда взлетели, перекрестилась и пожелала Вовчику мягкой, как пух, земли.Он лежал, вжавшись в пол, и понимал:Осени не будет…Осени не будет никогда! 17 Полковник Журов с самого утра грустил. Чего-то ему сегодня все опостылело. Гаркнул в селектор, чтобы ничьего на его этаже духа не было, заперся в кабинете и откупорил бутылочку коньяка. Достал сигарку, обмакнул ее кончик в благородную жидкость и пустил струю пахучего дыма.Он проанализировал такое свое необычное состояние и нашел много составляющих, которые и определили сегодняшнюю мрачность его души.Во-первых, конечно, самое главное — это грузинец, полкаш фээсбэешный. Ясно, что его, Журова, в этой ситуации ничего хорошего не ждет! А в министерство опять захотелось. Можно было бы и в спецназ, но уже форма не та, да и квалификация утеряна… Второе — это покалеченный сотрудник Пожидаев. Хоть и сам виноват, но там разбираться долго не станут, просто погладят Журова против шерстки и награду к юбилею не дадут.Да еще лысый этот уж сколько сидит без санкции. Хорошо, что — идиот и жаловаться не пойдет, а так он своей черепушкой всю его репутацию «коммандос» похерил. Все ботинки об него попортил Журов, а толку ноль. Подчиненные глаза воротят…Журов выпил двадцать граммов, и задал сакраментальный, но очень важный вопрос. Задал его вслух, обратившись к бюсту Президента России.— А кто виноват?.. Кто во всем виноват?Выпил еще двадцать, затянулся кубаной и принялся мыслить логически.Все началось с наряда Хренина и Душко…Здесь Журов хохотнул, представив, как из задницы рядового выезжает железнодорожный состав. Представил на себе, понял, что больно…Это они вызвали «скорую», приехавшую с этой карлицей Бове. А к кому вызвали? К лысому. Правильно. Потом запросили подкрепление, и выехал на бульвар Пожидаев. Там лысый завладел табельным оружием Хренина и выстрелил в Душко… Бедный парень, пожалел полковник. Досталось же ему!.. И нога, и ж… Стоп!!! Кто в кого выстрелил?!!— Да что же это я! — загасил сигару в пепельнице Журов. — Это же наша версия! Коллегиальная!… Липовая! Не лысый стрелял в Душко, а Хренин… Как же я забыл!.. А чего он стрелял?.. Да какая разница! Пусть разбирательство, пусть весь отдел премии лишают!.. Кто виноват?.. Хренин! Хренин — сучий потрох!!! Бове, лишь ниточка, потянувшаяся за выстрелом, Пожидаев веревочка, прикрепившаяся к ниточке, а уж грузин — канат!Полковник порадовался, что голова его еще не отказывает, почесал в благодарность затылок и подумал, что теперь знает виновного, а если он знает такового, то что надо делать? Правильно. Принимать меры…Он сел за стол и нежно ткнул пальчиком кнопку селектора.— Хренина ко мне!— Ушел в гастроном на обед!Журов рассказал селектору весь матерный словарь за одну минуту. Причем он не просто выдавал слово за словом, а выстраивал их в смысловую очередность, которая при переводе на язык обыкновенный означала:— Я всех ваших мам любовником буду! Всех поставлю, как собачек женского пола, на четвереньки и каждому засуну в природное отверстие по гранате! И т. д.— Сбегать, что ли, за Хрениным, товарищ полковник? — поинтересовались из селектора.— Ага.— Понятно. А то вы как-то замысловато!..Журов разбил очередной бюст…Прошло время, и в селекторе закряхтело:— Товарищ полковник, вас можно?— Меня никогда нельзя! — рявкнул Журов в ответ. — Это я могу любого и когда захочу!— Здесь девушка к вам давешняя прибыла, — не обращал внимание на раздражение начальства селектор. — Говорит, по очень важному делу.— Какая девушка? — с недовольством поинтересовался начальник отдела, хотя уже понимал, какая, и кривил физиономию, как будто лимон разжевал.— Бове — фамилия. Которая старшине моргала выколола.Журов поправил на брюках ремень, в брюках хозяйство и распорядился пускать.Она вошла — сама нежность. В темненьких очочках, со свежей прической и пахнущая тем запахом, который как раз подходил к двум другим — сигарному и коньячному.— Шанель номер пять? — случайно спросил полковник.— Угадали, — улыбнулась Сашенька, хотя духи были даже не французскими.— С чем пожаловали в нашу скромную обитель?Сашенька поглядела на разбитый бюст и поинтересовалась:— Что ж вы так с Президентом неосторожно?Еще одна гэбистка, тяжело вздохнул Журов и еще раз сказал:— Я вас слушаю… — А сам подумал: застрелить ее, что ли?Бове села на дерматиновый стул и сообщила, что имеет грандиозный план!— Какой? — вяло поинтересовался мент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75