Проволока в ноги впилась.
Монах поглядел на стену и заметил, как из голой ног мальчишки сочится кровь.
— Ты, это, не шевелись, — предложил отец Гаврон. — Я сейчас за лестницей схожу.
Монах отправился за лестницей, размышляя, зачем мальчишке понадобилось сворачивать курам шеи. Садист, что ли, предположил он. Среди детей много садистов …
Между тем Джером висел на стене и думал, что с ним произойдет, когда вернется с лестницей отец Гаврон и снимет его. Мальчик попытался отцепиться самостоятельно, но ежик колючей проволоки еще крепче впился в его ляжку, вгрызаясь в самое мясо.
— Бить будет", — подумал Джером.
Через несколько минут отец Гаврон воротился, волоча за собой длинную лестницу, подставил ее к стене и, скинув тулупчик, забрался на стену.
— Больно! — взвизгнул Джером, когда монах попытался вытащить из его голой ноги железную колючку.
— Терпи! Не я вором прокрался на производство, а ты.
Мальчик закусил губу от боли, а монах расшатывал проволоку, зубьями зацепившуюся за кожу.
— Сейчас!.. — И резко дернул.
— У-У-У' — завопил Джером.
Отец Гаврон отвел мальчика в охранное помещение, где туго перебинтовал его поврежденную ногу, затем наладил самовар и, разомлевши в тепле, кинул свой тулупчик в угол.
— Ты кто? — спросил он Джерома.
— Воспитанник Интерната имени Графа Оплаксина.
— Как звать?
— Джеромом.
— А фамилия?
— Ренатов.
— Ренатов? — удивился монах. — Ты Ренатов?
— А что? — удивился в свою очередь такой реакции Джером.
— Нет, ничего… Просто я знавал одного человека с точно такой же фамилией, как у тебя.
— Кого?
— Да так… К тебе он не имеет никакого отношения. Был когда-то такой капитан Ренатов, царство ему небесное…
— Это мой отец, — сказал мальчик и поморщился от боли в ноге.
— Как твой отец? — изумился монах. — У капитана Ренатова не было детей!
— Были.
— Да ведь не было! Я бы знал об этом!
— Отпустите меня, — попросил Джером. — У меня нога болит!
— Вот интересно-то!.. Сын капитана Ренатова… А зачем же ты курам головы сворачивал?
— Зачем, зачем!.. Они заклевали моего отца!.. Ну отпустите! — взмолился мальчик.
— Да ты хоть чаю попей! — засуетился монах над кипящим самоваром. — Согрейся!
Поди, совсем замерз в коротких штанах!
— Ладно, — согласился Джером. — Чаю попью.
Отец Гаврон разлил по стаканам чай, достал из шкафчика что-то, завернутое в тряпочку, развернул ее и выложил на блюдце медовые соты, блестящие точно так же, как самоварный бок, и полные густого тягучего меда.
— Ешь, — предложил он. — Согревайся.
Мальчик взял янтарный кусочек и равнодушно принялся его посасывать, запивая чаем. Иногда он косился на отца Гаврона, словно проверяя того — не задумал ли он какую-нибудь пакость. Но монах покойно пил свой чай, позвякивая стаканом о блюдце, и смотрел в ответ на Джерома с какой-то грустью, словно вспоминал что-то сентиментальное.
— Надо же, сын капитана Ренатова, — сказал себе под нос отец Гаврон. — Ну ладно, пусть будет так.
— А вы чего, сторож? — спросил Джером.
— Сторожу, — ответил монах.
— А как же вы — монах и с ружьем? Застрелили бы меня?
— Застрелить бы не застрелил, но в воздух бы пальнул.
От горячего чая лоб мальчика заблестел мелкими капельками пота.
— Первый раз вижу монаха с ружьем, — сказал он.
— Что поделаешь, все когда-то происходит в первый раз…
Отец Гаврон задумался, взял было кусочек медовых сот, но затем положил его обратно на тряпочку.
— Все ж ты кур не убивай. Твари-то они живые. Не ты им жизнь давал, не ты и забирай.
— А чего их здесь так много? — спросил Джером, пережевывая воск и завязнув в нем зубами. — Чего они к нам в город пришли? И вообще, чего они все время клюют, жрут без конца?!
— А это только одному Богу известно.
— Я так вот считаю, — продолжал мальчик. — Если в природе кого-то много, значит, произошла какая-то ошибка. Обычно те, кого много, не приносят пользы, зачастую только вред. А те, кого мало — благородны. Вот, например, лоси. Их мало, они красивы, никому не причиняют зла, просто живут себе, пережевывая травку. Очень хорошее животное.
— Людей тоже много, — заметил монах.
— А что люди? Лучше бы стало, если бы их было столько же, сколько лосей. Да, людей много, а потому им всегда чего-то недостает. Поэтому они ищут и делят то, чего мало. Люди едят лосей после охоты, и лосей от этого становится еще меньше.
Джером глотнул из стакана остатки чая, звучно рыгнул и вытер рукавом губы.
— Отпусти-и-те меня!.. — внезапно заканючил он. — Мне идти-и надо… Меня и так все бьют!.. Мне совсем не хочется, чтобы вы меня би-и-ли!..
— Да кто ж собирается тебя бить! — рассердился отец Гаврон. — Иди себе на здоровье на все четыре стороны!
— Спасибо за чай, — сказал мальчик обычным голосом и направился к выходу.
Возле дверей он обернулся: — А вы любите курятину?
— Что?.. Курятину?.. Нет, я вегетарианец, — ответил монах.
— А-а, — кивнул головой Джером и выскользнул наружу.
— Странный мальчик, — подумал отец Гаврон. — Считает себя сыном капитана Ренатова и сворачивает курам шеи…" Пробили часы.
Пора лезть на вышку, спохватился монах, натянул тулупчик и повесил на плечо семизарядный — фоккельбохер".
— А действительно, чего у нас в городе столько кур? — задумался отец Гаврон, созерцая с вышки океан из перьев и гребешков. — Чего они пришли? Чего клюют безостановочно?.. Хорошо это или плохо, что их так много?.." Монах откупорил бутыль с формолью, налил жидкости в стаканчик, опрокинул его в себя, затем спрятал лицо в косматый воротник и задремал под завывание ветра.
18
— Удалось ли вам отыскать ключ? — с порога спросил Генрих Иванович и поморщился, глядя на Теплого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92