.. А Дурак все не спал и не спал, мешал ей, и мормышка никудышная получилась... Соня так переживала... А потом я насчет свиной щетины договорилась. Мне обещали немного... Вот резать будут и дадут...
Пауза.
Хатдам. Я ленты тебе привез.
Александро (улыбаясь). Правда?
Хатдам. В рюкзаке.
Александро раскрывает рюкзак. Это ты мне воротник погладила?
Александро. Соня.
Хатдам. Целый моток.
Александро. Что ты говоришь?
Хатдам. Моток ленты... В нем три метра...
Александро (доставая ленту и наматывая часть на руку). Спасибо тебе, Хатдам. Ты очень добрый.
Ленты - это очень хорошо... (Пауза.) А Соне?
Хатдам. А что - Соне?
Александро. А Соне подарок привез?
Хатдам. Мормышки.
Александро. А она вчера... Бедная... Соня будет рада. Я люблю, когда Соня рада.
Хатдам. А брату ее бутылочку привез. Пусть порадуется.
Александро. Я видела... А Сонечку тошнит, когда Дурак пьет.
Хатдам. Я тоже выпью.
Пауза,
Александро. Я из половины ленты бантов наделаю, а вторую половину про запас отложу. Лишняя лента никогда не помешает. В нашем магазине ленты не бывает. (Сматывает ленту, прячет в карман.) Занавески можно оторочить и еще что. (Пауза.) Тяжелая в этот раз работа была?
Хатдам. Обычная.
Александро. А могилы старые?
Хатдам. Разные...
Александро. А интересные были? Может быть, там какой-нибудь деятель похоронен? Или известный писатель? Хатдам. Из одного гроба скелет собаки вытащили. А на надгробном камне было написано, что человек.
Александро. Ведь нельзя же животное на кладбище...
Хатдам. Нельзя.
Александро. Наверное, кто-то так любил свою собачку. И ухаживал за могилкой, пока сам не скончался. А что на том месте строить будут?
Хатдам. Не сказали... Там церковь при кладбище... Ее закрыли, а попа на пенсию.
Александро. А у нас тоже новый поп.
Молодой... Он Соню с Дураком в церковь не пускает.
Хатдам. А тебя?
Александро. Ты ведь знаешь, я не хожу...
(Пауза.) Ты очень усталым кажешься. И вид у тебя больной. Худой весь стал, как деревце. И мешки под глазами. Дожди осенние льют... А мы боимся без тебя ночами... Ты в следующий раз попроси у бригадира рукавицы.
Хатдам. Там на столе записка.
Александро. От него? Хатдам. Наверное.
Александро. Я почитаю? (Подавшись к столу.) Ты знаешь, он очень странный... (Теребит пальцы.) Все скрывается. Как будто невидимка. А мне бы очень хотелось на него взглянуть. Хотя бы на один миг. (Берет со стола записку.) От него... Его почерк. Может, он некрасив? Зато у него, наверное, душа чистая. Ведь это немало.
(Разворачивает записку, читает.)
Хатдам. Трубку бы покурить...
Александро. Пишет, что любит. И так у него это просто получается, что душу завораживает. (Смотрит на себя в зеркало.) Я ведь тоже некрасива?
Хатдам. Ты?
Александро. Не спорь, я знаю. Но я не расстраиваюсь. Ведь совершенство - это смерть для воображения. Совершенство возбуждает лишь низменные чувства. А в человеке должен быть какой-нибудь недостаток, отличающий его от других. Совершенны только женщины, снимающиеся в журналы для мужчин. Хатдам.
Откуда ты знаешь? Александро. А мне недавно один человек показывал... Я мимо сушилки проходила, а он позвал и журнал дал посмотреть.
Хатдам (настороженно). И что?
Александро. Ничего... А что?
Хатдам. Больше не ходи на сушилки. А если будет звать, мне скажи...
Поняла?
Александро. А что ты волнуешься?
Хатдам. Да нет... Устал...
Александро. Как ты думаешь, мне отвечать на письмо?
Хатдам. Сама думай. Или Соню спроси.
Александро. Он пишет, что переполнен любовью, как река, в которую спадают снега... Как ты думаешь - это на слух хорошая фраза или штамп поэтический?
Хатдам. Я стихов не понимаю.
Александро. А мне кажется, что я уже ее слышала где-то...
Хатдам. Он тебя обнимал?
Александро. Я же его никогда не видела... Мы переписываемся.
Хатдам. Этот, который на сушилках...
Александро. Да нет, что ты. Зачем ему это! Просто показал журнал... Я ему сказала, что журнал неприличный, а он засмеялся, и я ушла. Там, в журнале, одна женщина очень на Наташу похожа...
Хатдам (дернувшись). А чей журнал?
Александро. Этого, с сушилки...
Хатдам. На русском языке?
Александро. Да нет... У нас такие журналы не печатают.
Хатдам. А от Наташи ничего не было? (Дует на больной палец.)
Александро. Ничего... Один раз я видела почтальона, он приехал на своем велосипеде, но ничего не привез. Просто воды попросил, напился и укатил. Болит палец? Ноготь будет новый расти.
Скрип двери.
(Радостно.) Сонечка вернулась! В комнату, ковыляя, входят Соня и Дурак. Это сиамские близнецы, сросшиеся телами. Они на трех ногах, по одной руке обнимают друг друга за шею. В руке Сони удочка, в руке Дурака - ведро с торчащими из него рыбьими головами и хвостами. Лицо Сони можно назвать красивым - прямой нос, глубокие глаза, взметнувшиеся брови... Лица Дурака не видно, на его голову надет сатиновый мешок. Слышится храп.
Александро. Сонечка! Сонечка! А я еще одну записку получила! (Подбегает к близнецам.) Ой, сколько рыбы наловили!
Соня. Здравствуй, Хатдам. (Ставит удочку)
Хатдам. Здравствуй, Соня. Спит?
Соня. Спит. Мы тебя завтра ждали... (Вынимает из руки Дурака ведро, ставит.)
Александро (разглядывая рыбу). А в мое место бензина плеснули! Даже камыш завял.
Хатдам. Да вот, раньше управились... Я на попутном автобусе вернулся.
Александро. Как думаешь, Сонечка, написать ему ответ?
Соня. Всегда ведь отвечала... (Хатдаму) Устал?
Хатдам (потирая горб). Покалывает немного.
Александро (положив голову на плечо Сони). Ты мне поможешь написать ответ?
Соня (улыбается, гладит Александро по голове).
Помогу, помогу... (Проводит рукой по лицу Александро.) У тебя прыщик.
1 2 3 4