К тому времени, когда все заняли свои позиции, восточный край неба только-только начинал светлеть. Декелон взмахнул дротиком. Саранахи все как один встали, выкрикнули боевой клич и понеслись на лагерь.
Вместо того, чтобы ждать на краю группы, Амемун на этот раз бросился в атаку вместе с Декелоном. Первый увиденный им враг оказался женщиной, спотыкаясь, выбирающейся из задка фургона. Он чиркнул ее кинжалом по животу и побежал дальше. Ткнул острием во внезапно возникшее перед ним лицо, споткнулся о тело убитого, почувствовал запах окатившей его крови. Кое-как поднявшись на ноги, он бегом обогнул пронзительно ржущую лошадь с обмякшим у нее на спине мертвым всадником и налетел прямо на кучку дерущихся дротиками и саблями воинов. Он вогнал острие кинжала в спину одного из бойцов, одетого в пончо, а когда четт упал, выхватил из его руки саблю и принялся размахивать ею, рубя руки и головы. В темноте он не мог быть уверен, скольких ему удалось ранить, но четты в беспорядке отступили перед чистой яростью его атаки, и их поодиночке перебили преследующие саранахи.
Повсюду вокруг него звенели крики и вопли. Он побежал дальше и оказался посреди корраля, образованного кругом из шатров на фургонах. В центре корраля пылал большой костер, пламя которого рвалось в небо благодаря жиру, пожираемому им с брошенного на угли тела. Амемун вырезал квадрат из шкуры с одного из шатров и обмотал его вокруг сабли, после чего сунул саблю в костер и принялся поджигать этим пламенеющим факелом все остальные шатры. На него, занеся саблю над головой, бросилась какая-то безумная четтка. Он едва отразил удар, сила которого заставила Амемуна отступить. Он споткнулся и упал, но сумел удержать саблю, угодив ею женщине в бок. Та пронзительно вскрикнула и убежала.
Тяжело дыша, Амемун поднялся, опираясь на саблю как на трость. К тому времени, когда он перевел дух, кольцо шатров уже пылало, и в небо подымались клубы густого дыма. Прикрывая лицо от жара, он вырвался из огненного кольца. Крики и вопли сделались теперь более отдаленными. Он повернулся, чтобы ринуться в гущу боя, но у него не осталось сил, ноги не слушались его. Руки бессильно повисли по бокам, сабля выскользнула из пальцев. Жар от горящих шатров опалял лицо. Он поискал внутри себя чувство потери, которое испытал при известии о смерти Сендаруса, и в смятении обнаружил, что оно по-прежнему на месте и все так же сильно.
Когда взошло солнце, Декелон нашел аманита на том же месте.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
Амемун уставился на него, словно не понимая, где находится.
– Да, – помедлив, ответил он. – Как думаешь, мы отыщем сегодня ночью еще один клан?
– Думаю, нет. – Декелон пожал плечами. – Они редко кочуют в такой близи друг от друга.
– А следующей ночью?
– Возможно.
– Хорошо.
Он нагнулся подобрать саблю, полюбовался ее длинной и стальной твердостью. В нескольких шагах от него лежало тело четтского воина. Амемун подошел к нему. Лицо старика уставилось на него, вокруг глаз и рта запеклась кровь. На какую-то секунду Амемуну померещилось, будто он смотрит в зеркало. Эта мысль показалась ему забавной, и он рассмеялся, отстегивая пояс мертвеца с висящими на нем ножнами и надевая его на себя.
– Мне нравится эта сабля, – сказал он Декелону и вложил ее в ножны.
– Она тебе очень даже понадобится в грядущие недели.
– Кто-нибудь из врагов спасся?
– Не думаю.
Амемун кивнул. И снова заглянул в себя. Боль немного уменьшилась, но понадобится гораздо больше крови, прежде чем она исчезнет совсем.

ГЛАВА 12

Зйджеру снилось море. После Невольничьей войны и до встречи с Линаном он служил на торговых судах в качестве интенданта и казначея. В корабельной жизни хватало такого, о чем он нисколько не тосковал – еда и питье, шторма и запах трюмной воды – но кое-чего ему сильно недоставало. Во сне он лежал на кормовой палубе маленького торгового парусника, в штиль плывущего по морю, под блистающим ночным небом. Он слышал, как тихо хлопают паруса при каждом порыве ветра, как скрипят мачта и рея, подергиваются шкоты. А также чувствовал запах океана, соленый привкус жизни в глубинах и запах нагревшейся за день смолы. И видел над собой столько звезд, сколько ему и за всю жизнь не сосчитать. Он чувствовал каждое дуновение ветерка, который ласкал ему кожу, убаюкивая – и дыхание постепенно входило в единый ритм с легкими движениями корабля, когда тот покачивался на волнах.
А затем он открыл глаза – и все изменилось. Он лежал на вершине небольшого взгорка в Океанах Травы, а над ним раскинулось самое ясное небо, какое он когда-либо видел. Эйджер чувствовал мускусный запах земли, все еще влажной от дождя, и чистый запах диких тарпанов. Видел, как колышется при каждом движении воздуха высокая трава, а высоко в небе парит и планирует одинокий орел, управляя полетом кончиками крыльев. Чувствовал, как его тело прилегает к земле, и из глубин земли доходит слабое громыханье движущегося вдали стада.
Какая-то часть Эйджера гадала, куда же он будет перенесен дальше, когда его растолкали. Он сел и повернулся к Мофэст – спросить, зачам она его разбудила, но та по-прежнему крепко спала. Он посмотрел в другую сторону и увидел глядящее на него из темноты лицо Линана. Оно выглядело странно светящимся, и в том промежуточном состоянии между сном и явью, в котором он находился, это казалось вполне уместным.
– Извини, что разбудил, – сказал Линан.
– Что стряслось?
– Мне нужно, чтобы ты отправился со мной. Мофэст будить незачем.
Эйджер быстро оделся и вышел из шатра вслед за Линаном. Было еще темно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161