Вон она!
— Где? — воскликнул Шимп, оборачиваясь.
Разумеется, маленький пистолет не сравнится с табачной банкой, украшенной гербом Королевского Кембриджского колледжа. Если Джеф осел, как мокрый носок, то Шимп лишь пошатнулся.
Однако, пошатнувшись, трудно сразу восстановить равновесие. Долли хватило секунды, чтобы затолкать мужа в машину, усесться самой и тронуться с места. Автомобиль рванулся вперед, набирая скорость с каждым оборотом колес.
Мистер Моллой был преисполнен восхищения.
— Сегодня ты весь вечер попадаешь в точку, — с любовью заметил он.
— Это только начни… — отвечала Долли.
Она замолчала, внимательно глядя на дорогу, как и положено за рулем.
Глава двадцать восьмая
В кабинете Джеф встал и оперся на край стола. Приятно было ощущать под рукой что-то прочное. Это убеждало, что он не спит, а Джеф сейчас очень нуждался в таких ручательствах. Нельзя получить тяжелой банкой по голове и не ощущать в голове некоторого тумана, а Джефу казалось, что некоторые из его недавних ощущений вполне могут быть следствием умственного расстройства.
Энн сидела на ручке кресла и нежно смотрела на Джефа, словно мать — на ребенка, выздоровевшего после трудной детской болезни. Она тоже осознавала, что случилось нечто необычайное, но одно знала твердо: вот человек, которого она любит. Это тоже было странно, но не вызывало ни малейших сомнений.
— Как вы? — спросила она.
Джеф провел рукой по лбу. Издалека доносились слабые крики пленных зануд.
— Ошарашен.
— Не удивляюсь.
— Это была самая большая неожиданность в моей жизни.
— Когда миссис Моллой ударила вас банкой по голове?
— Когда я вдруг понял, что вы меня целуете. Вы правда меня целовали? Или это был дивный сон?
— Нет. Я вас целовала. Я думала, вы умерли.
Джеф помолчал. Они приближались к сути дела. С этого мига ему надо было очень внимательно следить за ее ответами.
— Да? Думали, я умер? Что изменилось теперь, когда вы видите, что я жив?
— Ничего.
— Вы не жалеете, что я уцелел?
— Ничуть.
Лоб Джефа все еще не вполне разгладился.
— Не понимаю.
— Что вас смущает?
— Ну, — сказал Джеф и снова умолк. Наконец он понял, в чем затруднение.
— До последнего времени вы вели себя так, будто я вам не совсем нравлюсь.
— Так и было.
— А теперь…
— Меня словно подменили, да?
— Неужели я вам нравлюсь?
— Очень.
— Вы одумались?
— Одумалась.
И снова Джеф замолчал. От ее ответа на следующий вопрос зависело все.
— Вы часом меня не… любите?
— Люблю.
— О, Господи!
— Сама удивляюсь. Это нахлынуло на меня, когда миссис Моллой ударила вас банкой.
Глаза у Джефа зажглись. В голове по-прежнему стоял звон, но и душа звенела от радости.
— Да здравствует миссис Моллой! — вскричал он. — Я не всегда одобрял ее привычку бить людей тяжелыми предметами по голове, но сейчас я кричу: «Да здравствует милая маленькая особа!»
Окончательно разрешив сомнения, он привлек Энн к себе. Наступило долгое молчание, нарушаемое лишь глухим ропотом зануд.
— Что это за шум? — спросила Энн, поднимая голову.
— Не знаю, — отвечал Джеф, снова привлекая ее к себе. — Какая разница?
— Никакой. Просто любопытно.
Джеф быстро поцеловал ее одиннадцать раз подряд.
— Учтите, — сказал он, — я все равно в это не верю.
— Пора бы уже.
— Нет. Я и на секунду не обманулся. Я точно знаю, что скоро снова проснусь в Ледниковом периоде и услышу от тебя «Да?». Ты даже не представляешь, что это такое.
Энн вскрикнула.
— Бедный мой ангел! Я была очень гадкая?
— Я еще до конца не оттаял.
— Прости. Я не знала своей силы. И все-таки ты это заслужил.
— Если ты будем обращать меня в лед всякий раз, как я этого заслужу, то меня ждет мрачная жизнь.
— Больше не буду. Чтобы ты ни сделал, я скажу себе: «Это всего лишь старый болван Джеф. Он ничего не может с собой поделать, но у него есть свои хорошие стороны, и я его люблю».
— Не знаю, сознаешь ли ты, что легко могла меня потерять.
— Ты бы развернулся и полюбил другую?
— Конечно, нет. Как я мог полюбить другую после того, как увидел тебя? Я хочу сказать, что еще немного твоего холода, и я стал бы как тот малый в «Эксцельсиор». Впрочем, куда тебе. Ты не слыхала про «Эксцельсиор».
— Слыхала.
— Удивительная вещь, это твое домашнее образование. Прямо как память твоего дяди — иногда сработает.
— На этот раз сработала, — горько сказала Энн.
— Да. Кстати, что с ним случилось?
— Не знаю. Он ушел. Но почему бы ты стал как тот малый в «Эксцельсиор»? Ты бы начал бродить со знаменем?
— Я бы пропал в пурге. На следующее утро сенбернары нашли бы меня под снегом. Я бы лежал, безжизненный и прекрасный.
— Ну уж прекрасный!
— Ты так считаешь?
— Определенно. И слава Богу.
— Что ж, может быть, ты права. Хотя ты видишь меня не в лучшем виде. Мужчина, которого прихлопнули, как муху, теряет часть привлекательности. И все же я тебя понял. Простое, честное лицо и ничего боле.
— Правильно.
— Бедные девушки. Мечтают о Прекрасном принце, а получают кого-то вроде меня.
— Я не жалею.
— Ничуть?
— Ничуть.
— Энн, мой ангел, — сказал Джеф с чувством. — Если бы ты знала, какой ты ангел, ты бы не поверила.
Объятие, последовавшее за этими словами, одобрил бы сам лорд Аффенхем. Наконец Энн высвободилась из рук Джефа. Вид у нее был немного задумчивый. Она вздохнула.
— Знаешь, — сказала она, — жизнь сурова.
Джеф не мог с этим согласиться.
— Ничуть. Не желаю ничего слышать против жизни. Она прекрасна. О чем ты?
— Моллои уехали с нашими бриллиантами.
— Ну и что?
— Ты не расстроен?
Джеф взглянул озадаченно.
— Не понимаю. Ты сказала, что любишь меня?
— Да, припоминаю что-то такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62