Иной человек
должен начать с поста и неизменно возобновлять пост,
потому что к освобождению от рабства в этом мире, к
глубочайшему самосознанию и от самосознания к связи
с Абсолютом он может прийти лишь посредством
аскезы. Но никогда этот аскетизм не должен безраз-
дельно господствовать над человеческой жизнью. Че-
ловек должен лишь затем удалиться от природы, что-
бы, обновившись, вернуться к ней и с помощью освя-
щенного контакта с ней найти путь к Богу.
Стих из Библии, в котором рассказывается, как Ав-
раам угощал ангелов - <А сам стоял подле них под
деревом. И они ели>, - рабби Зуся истолковал так:
человек возвышается над ангелами, ибо ему известно
нечто неведомое им, а именно, что пищу можно освя-
тить намерением вкушающего ее. Благодаря Аврааму
ангелы, для которых еда была непривычным занятием,
разделили намерение, посредством которого он обычно
посвящал ее Боуг. Любое истинное желание, если оно
освящается, ведет к Богу, и природа нуждается в чело-
веке для того, чтобы совершить над ней то, чего не мог
совершить ни один ангел: освятить ее.
Решимость
Хасид Люблинского рабби постился однажды от суб-
боты до субботы. В канун субботы почуствовал он та-


кую страшную жажду, что едва не умер. Вдруг увидел
он колодец, подошел к нему и хотел напиться. Но в
тот же миг подумал, что, нежелая потерпеть какой-то
час, оставшийся до наступления субботы, он поступа-
ется всем недельным постом. Он не стал пить и отошел
от колодца. И тут он почуствовал гордость оттого, что
выдержал тяжкое испытание. Осознав, что он гордится
своим поступком, он сказал себе: <Лучше вернуться и
напиться, чем отдать свое сердце во власть гордыне>.
Он вернулся, подошел к колодцу и уже собирался за-
чепнуть воды, как почуствовал, что жажда прошла. С
наступлением субботы вошел он в дом своего учителя.
<Лоскутное одеяло!> - крикнул ему рабби, когда он
переступил порог его дома.
Услышав впервые в детстве эту историю, я был по-
ражен тем, с какой суровостью обошелся учитель со
своим ревностным учеником. Ученик напрягает по-
следние силы, чтобы совершить тяжелое аскетическое
деяние. Он испытывает соблазн прервать этот акт и
преодолевает искушение, и после всего этого един-
ственной наградой ему было порицание учителя.
Правда, первое препятствие было вызвано властью
плоти над духом, той властью, которую еще только
предстояло преодолеть, однако второе препятствие
проистекало из благороднейшего мотива: лучше неуда-
ча, чем ради успеха предаться гордыне. Как можно
было порицать человека за такую внутреннюю борьбу?
Разве не слишком многого требовали в этом случае от
него?
Лишь много лет спустя (но все же четверть века то-
му назад), когда я сам пересказывал эту историю, за-
имствованную из традиции, я понял, что в ней вообще
нет речи о предъявлении каких-либо требований Ведь
Люблинский цаддик не слыл поборником аскезы, и то,
что предпринял хасид, он делал бесспорно не в угоду
цаддику, но потому, что надеялся таким путем поднять

свою душу на более высокую ступень, а что пост на
начальной стадии развития личности и позже, в кри-
тические моменты, может способствовать достижению
этой цели, он слышал из уст Ясновидца. Цаддик, оче-
видно, с полным пониманием следивший за ходом ри-
скованного предприятия, говорит ученику: <Таким пу-
тем не достигают более высокой ступени>. Он предо-
стерегает ученика от чего-то, что обязательно должно
помешать ему выполнить свой замысел. Но что это -
нам вполне ясно. Порицается это движение вперед и
назад, это снование, вызывает сомнение зигзагообраз-
ный характер поведения. <Лоскутности> противопо-
ставляется действие, осуществляемое в едином порыве.
Но как можно совершить такое действие? Только при
цельности души.
Однако нас снова мучит вопрос: не слишком ли су-
рово при этом обошлись с человеком? Наш мир так
устроен, что обладатель цельной души независимо от
того, наделен ли он этой цельностью <от природы>
или <по Божей милости>,- такие определения не ме-
няют сути дела " обладатель души высеченной из
Цельной Глыбы, соответственно, совершает цельные
поступки, ибо его душа такого свойства, что толкает
его на такие поступки и придает ему силы для их осу-
ществления. Другой же человек имеет многогранную,
сложную, противоречивую душу, и этим, естественно,
определяется его поведение: затруднения и помехи в
его поведении проистекают из затруднений и помех
души, ее неуспокоенность выражается в беспокойном
поведении. Что еще остается человеку с такой душев-
ной конституцией, если не преодолевать ценой напря-
жения своих сил искушения, которые встречаются в
любой момент на пути, ведущем к его цели? Что оста-
ется ему делать, как не <держать себя в руках>, поль-
зуясь распространенным выражением, в любой момент
действия, то есть преодолевать раздвоенность своей
души и, не оставляя борьбы с самим собой, направить


ее к цели и вдобавок, подобно хасиду из нашей ис-
тории, быть готовым пожертвовать целью, лишь бы
спасти душу и не дать гордыне овладеть ею.
Только после того, как мы, исходя из этих вопро-
сов, еще раз подвергнем анализу нашу историю, мы
увидим, какая мысль содержится в критике Ясновид-
ца. Он учит, что человек может достичь духовной
цельности. Человек с многогранной, сложной, проти-
воречивой душой не беспомощен: сокровеннейшая
сущность этой души, божественная сила, таящаяся в ее
глубинах, может воздействовать на душу, изменить ее,
связать воедино взаимоборствующие силы, слить цент-
робежные элементы, сделать душу цельной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85