1 органическому единству единства и многообразия в самой абсо-
1 лютной природе предмета.

В живом знании, которое мы имеем в лице нашего глубочай-
шего самосознания, нам непосредственно дано именно это
органическое единство самого бытия, в силу которого все произ-
водное, относительное, субъективное вместе с тем коренится в аб-
солютном, первичном, самодовлеющем и есть лишь его обнару-
жение. Та глубина, в которой наша душевная жизнь слита с абсо-
аЦ лютным всеединством и переживается и сознается в этой слитности
И и в которой, в силу этого, душевное переживание не есть нечто
только субъективное, а есть вместе с тем объективное знание и
1 укорененность в объективном бытии - эта глубина есть область,
И которую мы называем нашей духовной жизнью.
> Ее зародышевой формой является уже самосознание пред-
метного сознания вообще, поскольку каждый из нас сознает,
1что сверхиндивидуальное познающее <я>, при всем его отличии
1от конкретно-субъективного <я> душевной жизни, все же лишь
абстрактно отделимо от последнего, конкретно же слито с ним
в едином субъективно-объективном живом центре или носителе
сознания. Это, казалось бы совершенно отвлеченное, практически
.несущественное <умозрение> имеет то живое значение, что в нем
1Вепосредственно обнаруживается единство знания и жизни в на-
1В1ем конкретном бытии. Тем самым это, само по себе лишь
1исго формальное и бессодержательное единство есть основа

ДУША ЧЕЛОВЕКА

ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ

ность познающего разума или духа и бесконечность предметного
бытия. Это дает возможность заранее сказать, что духовная
жизнь, будучи жизнью <души> в духе, укорененностью субъ-
ективного единства нашего <я> в глубинах надындивидуального
света, есть вместе с тем жизнь души в предметном бытии,
некоторая органическая слитность ее с миром объектов. Для того
чтобы уяснить себе эту сторону духовной жизни, мы должны,
оставив на время в стороне более глубокую, центральную
природу духовной жизни, сосредоточиться на некоторых элемен-
тарных ее обнаружениях, которые принадлежат к самым
общеизвестным, но вместе с тем и к самым загадочным для
обычной психологии явлениям человеческой жизни.

Анализируя элементы или стороны сознания, мы говорили
о душевной жизни, предметном сознании и самосознании. Но
есть целая группа своеобразных, хорошо всем знакомых явлений
нашей жизни, которая не укладывается ни в одну из этих трех
областей сознания. Это - явления, которые психология - как
бы расписываясь тем в своем бессилии - обозначила и словесно,
и по смыслу неудачным и беспомощным термином вчувствования
(ЕшййЫипе). Мы <чувствуем> грусть или веселье, приветливость
или угрюмость другого человека, красоту пейзажа, унылость,
мятежность или игривость музыкальной мелодии, скорбную пре-
лесть тонких образов Ботичелли и благородную строгость свето-
теней Рембрандта. Каждый цветок в природе, даже каждая ге-
ометрическая фигура или линия определенной формы имеет для
нас какую-то <физиономию>, какой-то собственный <облик>, ко-
торый мы, с одной стороны, сознаем как принадлежность самого
предмета и который вместе с тем не есть логически определимое,
интеллектуально-познаваемое бесстрастное объективное содер-
жание, а уловимо лишь в сочувственном сердечно-эмоциональ-
ном впечатлении и как бы есть само только такое впечатление
или субъективное <переживание>. Что такое суть эти явления и
как они объяснимы? .

Нигде, быть может, философская беспомощность <эмпиричес-
кой психологии> и необходимость философской психологии, как
описания родовой природы душевной жизни и уяснения ее отно-
шения к другим областям бытия, не обнаруживается с такой
очевидностью и конкретной остротой, как в описании и объяснении
этих явлений так называемого <вчувствования>. При всем многооб-
разии генетических объяснений процесса или механизма <вчувст-
вования> феноменологически его описывают как некоторого рода
объективацию или проецирование во вне и прикрепление к пред-
метным содержаниям внутренних эмоциональных переживаний
личности . При этом оказывается, по-видимому, забытой даже
азбучная истина о непространственности сознания или душевной
жизни. Эмоциональное переживание кажется само по себе

<очевидно> принадлежащим нам, ибо оно разыгрывается ведь
внутри нас - это значит, конечно: внутри нашего тела, вероятно
где-то в груди, в области сердца или по близости от него; и если оно
представляется принадлежащим внешнему предмету или при-
крепленным к нему, то, <очевидно>, это есть результат некоторого
<выбрасывания наружу> того, что совершается <внутри> нашей
души (а следовательно, и внутри нашего тела). Смущает, правда,
то обстоятельство, что никакое самонаблюдение никогда не может
подметить здесь этого выбрасывания наружу и что этот таинствен-
ный процесс обнаруживает подозрительное сходство с тем <прое-
цированием во вне> ощущений (например, зрительных образов или
<картинок на сетчатке>), которое уже давно распознано как
наивный миф беспомощной гносеологии. Но что же делать - дру-
гого выхода здесь, по-видимому, не остается

Две загадки смущают обычное сознание в явлении <вчувст-
вования> и образуют как бы ропз актоппп для <эмпирической
психологии"": 1) почему <впечатления> такого рода переживаются
не <внутри>, а <вне> нас? 2) почему они переживаются не как
наше собственное, субъективное душевное явление, а как прина-
лежность или содержание познаваемого объекта?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101