Объяснения не облегчают понимания. Я не могу
передать это вам, вы можете взять то, что я предлагаю,
но знаю ли я ваши аппетиты?

Когда я мог писать в стихах, я знал, что вы будете
наслаждаться плаванием по течению; знал, что буду пе-
редавать что-то: настроение, едкое замечание, даже, в
какой-то мере, танец слов.

Я все еще озадачен и полон решимости преодолеть
этот тупик. Я слишком легко склоняюсь к тому, чтобы

35

все бросить и уйти. Но заставить себя сделать что-то
против собственного желания - это то же самое, что
не работать вовсе. Итак, подвешенный медкду Сциллой
страха, избегания, бегства и Харибдой поденной работы,
напряжения усилия, что я сделаю?

Я не был бы феноменалистом, если бы мог не видеть
очевидное, а именно: пути погружения в болото. Я не
был бы гештальтистом, если бы мог противостоять этому
погружению в болото с уверенностью, что некий образ
возникнет из хаоса фона.

О чудо! Появляется тема. Самоконтроль организма
против контроля диктата, аутентичный контроль против
авторитарного. Динамика формирования гештальта против
наслоения сфабрикованных норм. Господство жизни про-
тив хлыста моральных предрассудков, согласованный
мощный поток вовлеченности организма против тормоза
<если бытизма>. Я возвращаюсь к расколу в человеке:
животное против социального, спонтанное против наро-
читого.

Как самоконтроль встроен в организм; какой вид са-
морегуляции подходит для организма с его многими мил-
лионами клеток для создания гармоничности? Вплоть до
века механики дихотомия организма была безупречной.
Человек был расщеплен на тело и душу. Дута имела
отдельное существование, часто бессмертное, причем ча-
сто проникала в другие тела и управляла ими через
второе рождение. В биологическом отношении то, что
мы называем жизнью, является специфической функцией
любого организма: и в том, что мы классифицируем
любой объект без этой функции, как мертвый, как вещь,
обнаруживаются некоторые теоретические уловки. Итак,
дихотомия не ликвидирована, но переместилась во что-то
другое, крайне ложное среди ученых, и приписала людям
то же самое - дихотомию разума и тела. Функции тела
объясняются рядом противоречивых теорий: от теории
функционирования организма по типу попадания монеты
в щель автомата как. механической рефлекторной дуги
(часть системы стимул - рефлекс) до теории множества
биохимических реакций, до теории ряда мистических эле-
ментов, которые обеспечивают регуляцию, поддержку и
целостность жизни. Абсолютность теории <стимул -

36

реакция> была развенчана Куртом Гольдштейном. Хими-
ческий аспект является одной из возможных абстракций,
крайне интересной и важной, но совсем не способной
объяснить теорию инстинкта.

Что-то ошибочно в теории инстинкта, иначе бы мы
не имели множество авторов, различающих разное коли-
чество и важность <инстинктов>.

Я снова соскользнул с темы. Вместо того, чтобы за-
писывать свои мысли и опыт, я веду себя так, будто
хочу написать совсем другую книгу, где буду разбирать,
переформулировать и прояснять этот вопрос. Фактически,
я уже писал об инстинкте в 1942 году. Настоящее со-
мнение пришло от колебания относительно того, могу я
или нет требовать приоритета для моей теории <не-ин-
стинкта>, как будто это вообще достойно рассмотрения.

Я назвал книгу, которую я написал в 1942 году, <Эго,
голод и агрессия> (действительно, топорное название).
В то время я хотел научиться печатать на машинке.
После нескольких дней тренировки мне надоело. Поэтому
я решил, подобно этой настоящей книге, писать все, что
хочу писать. Почти за два месяца вся книга была закон-
чена, и без существенной редакции вскоре опубликована
в Дурбане (Южная Африка). Я приехал в Южную Африку
в 1934 году. Приход к власти Гитлера и мой отлет в
Голландию в 1933 году прервали мои занятия психоана-
лизом. Моим аналитиком в то время был Вильгельм Райх,
а руководителями Отто Феничел и Карен Хорни. От
Феничела я получил сомнение, от Райха - бесстыдство,
от Хорни - человеческое увлечение терминологией.
В Амстердаме (Голландия) я некоторое время работал
под руководством Карла Ланданнера, другого эмигранта,
который был психоаналитиком моей жены во Франкфурте
(Германия). Он был человеком удивительной теплоты,
которая делала его одним из лучших популяризаторов
теории Фрейда. По крайней мере, он не делал того, что
я видел у Феничела и других: интеллектуальное жонг-
лирование <латентной негативной контртрансформацией>,
<инфантильно-либидинозной сублимацией> и др. - трюк,
который обычно ошеломлял меня и который я никогда
не мог повторить. Неудивительно, что Феничел часто
терял со мной терпение.

37

Трудно представить ту огромную разницу в судьбе,
которая существовала между нашей жизнью в Амстердаме
и годом позже, в Иоганнесбурге (Южная Африка).

В апреле 1933 тода я пересек германо-датскую границу
со ста марками (25 долларов), спрятанными в зажигалке.
В Амстердаме я жил вместе с целым рядом эмигрантов
в доме, предоставленном еврейской общиной.

Мы жили довольно тесно. Атмосфера) конечно, была
подавленной. Многие оставили в Германии близких род-
ственников. Хотя депортация еще не была в полном
разгаре, мы ощущали сильную опасность. Как большин-
ство эмигрантов, покинувших Германию так рано, мы
были чувствительны к приготовлениям к войне и созда-
нию концентрационных лагерей.

Хотя Лора и наш первый ребенок нашли прибежище
у ее родителей, я не был уверен, что они находились в
безопасности, поскольку я был занесен в нацистский
черный список.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167