Ыоя ненависть в связи с отсутствием признаивя? Толстая
кожа, которую я приобрел в окопах? Или будем семан-
тиками и вспомним, что отчаяние есть отсутствие на-
дежды. Надежда, безусловно, вновь вселялась по капле.

Другой случай произошел во время нашего посещения
Германии с Лорой после Второй мировой войны. Я хотел
освободиться как от своей глубокой ненависти к наци-
стской Германии, так и от мыслей о возможном изменении
там духа. В Париже мы купили себе подержанный авто-
мобиль, который явился прекрасной покупкой. Я не помню
точной цифры, но мне думается, что я заплатил за него
600 долларов. Мы ездили на нем в течение двух месяцев
по Европе, три года в Штатах и продали его за 700
долларов.

Так или иначе, мы вступили в Германию с этим
автомобилем иа немецкой границе. Встречали нас не
очень-то дружелюбно. Таможенные офицеры проявляли
старую немецкую грубость. Мы ехали вдоль Рейна. Ат-
мосфера да и наше настроение начали до некоторой
степени меняться. Мы приехали в Пфоргейм, место рож-
дения Лоры, нас приветствовали. Мы побывали на могиле
отца Лоры, я пережил взрыв горя.

185

\
1

Да, я имею в виду взрыв. Неожиданный, захвативший
врасплох, как будто нас окатили кипятком. Лора плакала
чересчур. Я смотрел на нее с любопытством, не совсем
понимая, что происходит. Глаза были затуманены дымкой.
Через какое-то время я снова обрел контакт с реально-
стью. Я сочувствовал ей.

Вспышки я также не понимаю. Мой тесть и я никогда
не были близки. На самом деле, если в пубертатный
период в своей семье я был уродом, то еще большим
уродом я представлялся в семье Познера, Они вовсе не
доверяли мне.

<Я догадался, ты сейчас перейдешь на разглагольст\
вование о семье Познера и опять увильнешь от своих
действий?>
Итак, что я должен делать?
<Реши раз и навсегда закончить тему>.
Семантическое значение прозрачно.
<Перестань кидать этот семантический песок мне в
глаза>.

Боюсь, что тебе следует сказать <семантическое дерь-
мо>. Не подобает удачнику из еврейской, семьи высшего
класса, такой как Познер, использовать столь гру-
бый язык.

<Я вижу ты снова хочешь соскользнуть на Познеров,
воспользоваться "генерализованными ассоциациями">.

Да, я мог бы сказать Голденов, и это перенесло бы
нас в Майами. В этом и красота свободных ассоциаций.
Ты можешь вертеть ими как хочешь. Для фобического
поведения не существует лучшего средства передви-
жения.

<Ну, а как справляются Познеры или Голдены с пла-
чем?>.

Лора может легко заплакать, когда она несчастна. Но
я никогда не видел, чтобы она злоупотребляла своими
слезами. Конечно, она часто плакала, когда Лайзель, ее
сестра с ребенком, были убиты. Они ухитрились уйти в
подполье в Голландии, но были схвачены нацистами
задолго до окончания войны. Мне казалось, что Лора
больше горевала о своем племяннике, чем о Лайзель.

186

Она никогда не могла заставить себя смотреть картину
<Дневник Анны Франк>.

<Извини, я был немного груб с тобой. А как насчет
Голденов?>.

Я ввел это имя, чтобы построить мост в Майами.
<Это какой-то критический опыт плача?>.
Да, безусловно. О, я не имею в виду типическое
потрясение. Я даже не помню плача, когда я был не-
счастен из-за Марти. Я очень ясно помню свой плач от
страдания и боли до второй операции.
<Это те же самые операции - замена суицида?>.
Когда Фауст потерпел неудачу с Мефистофелем, он
назвал его пародией нечистоты и крови, дерьмом, как
сказали бы мы.

Карусель вновь завертелась, изобилие воспоминаний.
Удовольствие, которое я получал в свои плохие годы,
играя и воображая себя Мефистофелем.

Тетушка Шиндлер. Огромная тучная женщина с
наитеплейшим, вселюбящим сердцем, наслаждающаяся
моим исполнением. Она является единственной, кто брал
мою сторону: <Он всегда прав>.

Брат моего отца, умерший от рака прямой кишки.
Тюфяк с дерьмом. Отвратительный.

Мой матрац в Майами полон кровью. Марти, испол-
ненная отвращения, умело очищающая. Последнее тес-
тирование пыткой. Будет ли она любить меня, несмотря
на такое крайнее отвращение?

Я всегда стыдился болеть. Это было позором. Даже
в окопах я предпочитал скрывать высокотемпературный
тонзиллит, чем позволить себе эту <слабость>. Сейчас я
стыдился позволить себе геморрой и запятнанное нижнее
белье, связанное с ним. В ту ночь в Майами, когда я
проснулся с этим кровотечением, я не почувствовал стыда.
Я чувствовал спокойствие, любопытство и разочарование,
что не истек кровью до смерти.

Я решился на операцию. Просыпаюсь на следующее
утро, мужской голос, сиделка, говорит: <Я рад, что вы
очнулись>. Я слышал, что пробыл 12 часов в реанимации,
что от меня почти отказались.

Что произошло? Ошибочное лечение? Инфаркт? Это
объяснило бы болезнь сердца последних пяти лет.
У меня смутное воспоминание о желании достичь чего-то,
<сиделка> вернул меня к настоящему.

Воспоминание о той ночи вернулось во время путе-
шествия с псилоцибином. Это было жуткое воспоминание
о моей борьбе со смертью. Умирая, напрягаясь и про-
буждаясь на мгновение, умирая и полностью приходя в
сознание, но не так, как в сновидениях 1917 года, желание
жить победило. И я вернулся из этого путешествия с
сильным желанием жить. Не для кого-то, но только для
самого себя. Экзистенциальное настроение <быть приго-
воренным к жизни> изменилось на <быть осчастливлен-
ным> жизнью. Я покончил со вспышкой отчаяния, которая
началась в доме в Арденне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167