Трамваи тянули лошади, пока не было проведено
электричество. Когда строили берлинское метро, я часами
наблюдал за гигантскими молотами, вгонявшими прочные
сваи в землю. Я наблюдал первые полеты братьев Райт
на большой, нарядной императорской площади, сейчас
там знаменитый аэродром. Тогда самолет разгонялся до
скорости 40 миль в час.

Тем временем мои родители все более и более от-
чуждались, пока они ютились на лестнице среднего клас-
са. Первая квартира была все еще квартирой дворовой
части дома с четырьмя комнатами.

Под нами жила вдова Фрайберг с сыном, который
сначала предъявлял права на актерское исполнение, а
позднее на пение. Через него произошло мое посвящение
на сцену.

Когда мне было четыре года, я влюбился в цирковую
наездницу, которая, казалось, принадлежала другому, чу-
десному миру. Ее золотой костюм, ее элегантность и

222

самоуверенность - принцесса воплощенной сказки. Моя
первая богиня, поставленная на пьедестал.

Был ли этот недостигаемый мир? Возможно, нет. Вско-
ре после этого я увидел несколько мальчиков на песчаном
карьере, играющих в цирк. Я узнал клоуна. Когда-нибудь,
кто знает, когда-нибудь... В нашей большой жилой ком-
нате был большой альков. Мальчик Фрайберг, Тео, вос-
пользовался им для представления пьесы. Две сестры
моей матери - тетя Салка и тетя Клара - находились
в нем. Мать моя трепетала, как бы отец не пришел домой
раньше меня и не учинил большой скандал. Но это
бывало редко. Либо он был где-нибудь в Германии,
торгуя своим вином и идеалами, либо он отсутствовал,
наслаждаясь вином, женщинами или песнями. В то время
я не был ворошим актером, и уроки актерского мастерства
дали мне немного, однако я хорошо имитировал голоса
многих известных актеров. Другими словами, я был хо-
рошим имитатором, но совсем не творцом. Только пять
лет назад я открыл секрет собственной хорошей игры.

Это было на вечеринке в Зин Ходе в Израиле. Уча-
ствовал в исполнении целый ряд людей. Мне было за-
видно, а когда я завидую или ревную, верх во мне берет
дьявол. Я решил испугать их жизнью и сыграть смерть.
Трюк заключался в том, чтобы поверили, что я дейст-
вительно умираю. Сейчас я думаю, что этот трюк лежит
в основе истерии. Эта вещь удалась великолепно. Черт
возьми, они встревожились и заинтересовались, пока я
не раскланялся и не рассердил их. Сейчас я хороший
актер и постановщик, легко достигающий хамелеонопо-
добного перевоплощения. Я доставил много радости мно-
гим людям, в основном, своей клоунадой.

Мне снова скучно, и я не в духе. После того, как я
проработал кое-что из сновидения о дедушке, я вижу,
что у меня есть все причины быть удовлетворенным.
У меня есть какая-то известность, деньги, друзья, таланты.
Работа над моей собственной патологией хорошо про-
двигается. Смертельная скука исчезает, когда я погру-
жаюсь в описание. Она вернулась сейчас в урезанной
форме. Сейчас) как тогда, когда я получал удовольствие
от своей жестокости в борьбе с армией тетушек, неу-
молимо и несокрушимо марширующих и разрушающих

223

мой дом или, по крайней мере) потребляющих мое иму-
щество, я ощущаю энергию и увлеченность.

Когда я концентрируюсь на своем шизофреническом
слое, я все больше и больше могу оставаться бодрству-
ющим и засвидетельствовать тысячу всплывающих явле-
ний. Но потом я либо засыпаю, либо становлюсь столь
беспокойным и возбужденным, что часто не могу выдер-
жать это возбуждение и блуждаю, как потерянный в
хаосе без опоры.

Тогда я думал, что я справлюсь со своей печатной
машинкой и разовью скорость 50-60 слов в минуту -
потом испортил ее и снова потерял к ней интерес.

Я очень хорошо осознаю, что пропускаю ядовитые
справедливые суждения. Я все еще упорствую. Я слушаю
квинтет Брамса для кларнетов. Нет, я не слушаю, я
только подслушиваю, я не вовлекаюсь. Теперь, конечно,
он овладеет моим интересом, и описание деперсонали-
зируется и утяжеляется. Хорошо, Брамс, я сдаюсь. Скука
теряется.

Более всего я заинтересован двумя явлениями - про-
екцией и болью. Если мы придерживаемся сверхупроще-
ния топологии размещениями и движением в простран-
стве, мы вновь и вновь отмечаем, что каждый из нас
пытается сохранить область в пределах границы, такой
гармоничной и приятной, насколько это возможно. Чтобы
сделать это, мы должны очистить эго.

Я хочу вернуться к началу книги, к дифференциации
между аутентичностью самоактуализации и искажением
образа <я>. Между тем, чем мы являемся как унаследо-
ванная возможность, и желанием стать тем, чем мы пред-
полагаем быть. Между существующим и создаваемым
достижением. Между произвольностью и надуманностью.

Я написал эти два параграфа примерно 10 дней назад.
Потом я утратил желание писать. Провел группу с пер-
соналом <Центра прорыва> и уик-эндовский семинар.
У меня еще возникло несколько хороших идей, которые
я записал только в воображении. Конечно, есть рацио-
налистическое объяснение <А в чем польза?>, при этом
удачно забыть, что пишу я по собственной необходимости,
а вовсе не для человечества.

224

Я говорил Дику Прайсу, что работаю над жизнью
несовершения. То, что меня интересует - и более того,
зачаровывает - решить проблему шизофрении. Я пола-
гаю, что один случай, понятый до конца, может дать
больше, чем исследование и проверка сотен случаев и
сотен историй болезни. В этом отношении я полностью
разделяю взгляды Курта Гольдштейна и Зигмунда Фрей-
да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167