Какие свойства человека
определили его превентивную подозрительность и враждебность? Являются ли эти
свойства биологической характеристикой человеческой расы или они
характеризуют только человеческую цивилизацию?
VI. Контакты с собой
Возлюби ближнего твоего, как самого себя. Евангелие от Матфея, 22.39.
* * *
В поисках причин неконтактности человека необходимо, по-видимому, попытаться
понять возможности человеческой расы к.установлению внутренних контактов,
контактов между отдельными индивидуумами - способности человека открыто и
откровенно общаться с себе подобными. Очевидно, и не требует доказательств
утверждение о том, что если отдельные существа расы не способны
устанавливать и поддерживать между собой контакты, связь, коммуникацию,
предполагающие открытый обмен информацией со взаимным использованием
однозначно определяемых контактирующими сторонами символов и логики, то
такая раса тем более не сможет общаться с существами другой расы.
Люди разговаривают между собой, читают письма и книги, написанные другими
людьми, любят друг друга или, по крайней мере, говорят, что любят. Казалось
бы, есть обмен информацией, есть контакт, есть общение. Но дело обстоит не
так просто и не так восхитительно лучезарно, как уверяют оптимисты-маршевики
с их "сплочением в едином строю". К тому же оказывается, что мало где
человек так одинок, как в едином строю.
Невозможность полной духовной близости, существование стены непонимания
между людьми - эта стена может быть толще или тоньше, она может быть совсем
тоненькой, но она есть всегда, - и стремление разрушить эту стену, понимать
других и быть понятым ими - вот одно из самых главных противоречий
человеческого существования. Человечество мечтает о звездных далях, о
встречах с иным разумом, но здесь, на Земле, люди не могут найти дорогу даже
друг к Другу.
Человек одинок, его связи с другими людьми условны и эфемерны,-и в этой
своей беде он ищет опоры и поддержки, ищет человечную систему мировоззрения.
На протяжении многих веков люди надеялись найти опору в религии, где,
собственно, и родились такие понятия, как "душа", "родство душ", деление на
духовное и материальное.
Душа и духовная жизнь, евангельская мораль - что ж, это были неплохие
находки. Но они изначально разрушались и были в конце концов разрушены
материализмом. Но не материализмом как философской системой, признающей и
понимающей как единственную и единственно приемлемую для человека картину
мира, где нет ничего, кроме фантастически многоцветного и радостного
многообразия материи, а "материократией, господством сытой гастреи", ибо в
этой самой гастрее, в желудке, которому подчинена вся деятельность человека,
места для души не осталось. И естествознание сказало свое категорическое
"нет". "Нет" - духу, "нет" - душе, "нет" - духовной жизни.
Пришедшая на смену религии как системе мышления - и, надо сказать,
довольно-таки малоубедительной системе, - наука попросту игнорирует
человека, игнорирует проблемы его духовной жизни, игнорирует его стремление
к разрушению стены отчуждения и преодолению собственного одиночества. Наука
расчленила человека сообразно своим классификациям, и нет в ее
специализациях места для человеческой души. Человек стал объектом бездушного
анализа, но не синтеза, и тем утратил свое единство и единение со Вселенной.
Для анатомов человек есть комбинация костей, мышц, внутренних органов и т.
д. и т. п., для биохимиков - самовоспроизводящаяся химическая система, для
социологов - рабочая сила или потребитель, для демографов - житель и т. д. В
стане психологов, должных, по определению, изучать душу, то есть, казалось
бы, именно то, что так необходимо для человека, - царит многовековой идейный
разброд, причиной которого во многом является то пикантное обстоятельство,
что психология - "одна из весьма развитых экспериментальных отраслей знания
- все еще не может определить, какую реальность она изучает, что является ее
предметом как фундаментальной науки". Даже для философии нового времени
человек стал безразличен: современные философы или те, кто называет себя
философами, оперируют не менее чем народами, классами, социальными группами.
Сегодня науку не интересуют такие иррациональные и эфемерные категории, как
индивидуальность человека, его рождение и смерть, ужасающее одиночество его
жизни, его душа, его мечты и надежды.
Только великое и рационально непостижимое искусство вот уже многие сотни лет
рождается и умирает вместе с каждым человеком, радуется его радостям и
страдает вместе с ним, восхищается его величием и ужасается его мерзости. И
это великое, человеческое искусство кричит, вопиет в тоске об одиночестве
человека, о его обреченности, о невозможности преодоления этого одиночества.
Петрарка, Шекспир, Бах, Гендель, Гете, Шиллер, Бетховен, Пушкин,
Достоевский, Толстой, Чехов, Рахманинов, Булгаков полны сожаления о
несбывшемся и несбывающемся. Они скорбят о неосуществимости на Земле Великой
Любви, о невозможности близости совершенной и абсолютной.
Да, есть дружба и есть любовь - но и друзья, и любовники понимают,
чувствуют, что за самой величайшей близостью, нежностью, как отвратительная
куча асфальта в веселом весеннем лесу, скрывается отчужденность,
невозможность полного нераздельного слияния, полного понимания, полного
родства человеческих душ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211