д. В
схематическом изображении на доске в аудитории комплексы явлений,
предшествующих P и соответствующих требованиям метода единственного различия
или единственного совпадения, подбираются всегда очень удачно, но,
спрашивается, каким образом мы находим этот комплекс явлений при
действительном исследовании природы: ведь всякому явлению P предшествует
весь безграничный океан явлений всего мира, а не какая-либо ограниченная
группа ABS307. Однако пересмотреть явления всего мира, во-первых,
невозможно, а во-вторых, бесполезно, так как экспериментировать с целым
миром по методу единственного различия или найти в нем причину по методу
единственного совпадения нельзя. Остается, следовательно, идти иным путем:
выбрать из целого мира ограниченный комплекс явлений и подвергнуть его
исследованию согласно требованиям метода; но ввиду бесконечной сложности
мира выбрать этот комплекс наудачу нельзя: мы достигнем цели только в том
случае, если отбросим явления, очевидно не имеющие, а также по-видимому не
имеющие никакого отношения к P, и оставим для исследования комплекс явлений,
относительно которых уже догадываемся, что они заключают в себе искомую
причину. Но это ясное усмотрение отсутствия связи между некоторыми
элементами мира и догадка о связи между другими элементами, составляющие
необходимое предварительное условие косвенного индуктивного умозаключения,
могут быть даны только или прямым восприятием, или прямою индукциею.
Ссылаться опять на косвенную индукцию для объяснения меньшей посылки нельзя,
так как это значило бы не решить проблему, а только отодвинуть ее; впрочем,
этого и не делают исследователи научной индукции, так как обыкновенно они
сами признают, что научное индуктивное исследование возможно не иначе как на
почве уже существующей гипотезы или догадки о связи между явлениями308, но
они не исследуют, откуда является эта догадка. Впрочем, уже Юэль27 задает
вопрос; каким образом получаются случаи, требуемые методами Милля309, а
Фонсегрив даже решает этот вопрос в том же духе, как и мы. Он говорит:
"Всякое состояние вселенной есть сложная группа явлений, из которой
наблюдатель, желающий производить чисто объективное исследование, столь
расхваливаемое и рекомендуемое Беконом не имеет права ничем пренебречь по
собственному почину. Если он оставит без внимания какой-либо элемент, напр.,
если, желая исследовать причину кипения, он пренебрежет положениями Сатурна
или Сириуса, то это значит, что он считает эти положения не имеющими
значения для исследуемого им вопроса. Между тем кто знает, не прав ли был
Юм, говоря: что бы то ни было может произвести какую бы то ни было вещь? -
Конечно, я не думаю, чтобы кто-либо стал утверждать, будто какой-либо ученый
в каком-либо исследовании считал все объективные элементы одинаково
значительными. Но что же означает это различие маловажного и значительного,
если не признание всеми учеными того, что они считают свой разум способным к
непосредственному различению, которое, если всмотреться глубже, ничем не
отличается от процесса абстракции, необходимого для образования
понятий?"310.
V. Oiic?aiea
Обозревая всевозможные суждения, составляющие содержание человеческого
знания, для большинства из них нетрудно найти те методы, по которым они
могли возникнуть. Остается только небольшая группа суждений, которые могут
еще вызывать недоумения в этом отношении: это главным образом аксиомы и
постулаты.
Происхождение этих суждений также можно объяснить перечисленными выше
методами, но для этого нужно обратить внимание на одну особенность процессов
знания, которую мы мало подчеркивали до сих пор. Все знание опирается на
опыт, т.е. непосредственно данные переживания. Эти переживания бывают двух
родов - чувственные и нечувственные; следовательно, опыт, а вместе с тем и
знание, бывают чувственные и нечувственные (сверхчувственные). Как мы уже
говорили311, чувственное знание всегда заключает в себе также и
нечувственные элементы, однако на примитивных ступенях мышления они утопают
в чувственных переживаниях, которые служат главным опорным пунктом внимания.
По мере того, как у нас возрастает потребность познавать транссубъективную
действительность не в ее действиях на наше тело, а в ее собственной природе,
мы все более стремимся отвлечься от чувственных элементов опыта, и в
процессах знания выдвигается на первый план нечувственная сторона их.
Знание, состоящее в обработке нечувственного опыта, мы будем называть
умозрительным (оправдание этого термина будет дано позже). Поскольку
чувственные переживания входят в состав знания всегда в соединении с
нечувственными элементами, всякое знание и всякий метод мышления заключают в
себе умозрительные элементы. Однако термины "умозрение", "умозрительный
метод", "умозрительное знание" мы будем приберегать для тех случаев, когда
знание требует особенно полного отвлечения от чувственного опыта, когда оно
встречает только помеху в чувственном опыте, и в особенности для тех
случаев, когда знание приобретается с помощью своего рода умозрительного
эксперимента.
Из предыдущего следует, что всякий из прямых и косвенных методов,
перечисленных нами, может быть умозрительным. Так, например, знание об
абсолютном или о Боге может быть приобретено с помощью прямого
умозрительного восприятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134