Вместе с этим мы выходим за пределы философии Канта, и потому эта
эволюция критицизма будет рассмотрена в следующей главе, посвященной вопросу
об "Учении о непосредственном восприятии транссубъективного мира в философии
XIX века".
Глава V. Учение о непосредственном восприятии транссубъективного мира в
философии XIX века
I. Iauee oa?aeoa? iineaeaioianeie oeeinioee
Индивидуалистические теории знания, т.е. теории, основанные на
предпосылке, что все переживания познающего субъекта целиком суть его
душевные состояния, завершили цикл своего развития к концу XVIII века.
Индивидуалистический эмпиризм уже в философии Юма почти исчерпал свое
содержание. Миллю предстояло сделать еще только несколько шагов, да и то в
сфере частностей. Рационализм, предполагающий замкнутую субстанциальность я,
достигнул вершины своего развития в философии Лейбница. Наконец, Кант сделал
последнюю оригинальную попытку построить теорию знания, не отказываясь от
предпосылки о разобщенности между я и миром. После этого дальнейшее развитие
теории знания возможно было только путем углубления в сферу полусознательных
основ философии и расширения ее кругозора путем отрицания гносеологического
индивидуализма и признания возможности интуитивного знания. Философия XIX
века действительно ввела этот новый принцип и таким образом обеспечила себе
возможность дальнейшего прогресса.
Основные направления новой философии - эмпиризм, рационализм и критицизм
- заключают в себе вечные элементы истины, однако каждое из них относится к
остальным с враждебною исключительностью, потому что все они односторонни.
Если новый принцип достаточно глубок, то он должен создать новую систему
взглядов, которая возьмет у всех этих направлений элементы истины и, сняв
между ними перегородки, примирит их между собою, растворив их в себе. Во
второй части этого сочинения мы постараемся показать, что новый принцип
обладает такою всепримиряющею силой. Однако, как всякий глубокий принцип, он
появился на свет сначала безотчетно, полусознательно и потому не был
использован с тою методическою полнотою и ясностью, которая необходима для
всеобщего примирения. Скорее наоборот, в XIX веке он послужил одним из
главных источников раздора. Как только он появился на свет, все старые
направления почуяли возможность возродиться, и в самом деле в XIX веке
рационализм, эмпиризм и критицизм выступили опять на арене философии,
враждуя между собою и не замечая, что новый принцип дает одинаковое право
возродиться им всем только для того, чтобы слиться в одно целое. Эта
возможность слияния их обусловливает появление между ними необозримого
множества переходных форм, того богатства философских течений, которым
отличается XIX век. Однако мы не будем заниматься ими всеми, а сосредоточим
свое внимание только на рационализме, эмпиризме и критицизме,
оплодотворенных принципом интуитивности знания.
Если бы даже история философии XIX века и не была известна, можно было бы
наперед обрисовать физиономию каждого из этих направлений. Общие черты их
таковы. Возрожденный рационализм - назовем его мистическим (Фихте, Шеллинг,
Гегель и на границе этого учения Шопенгауер) - всего глубже выразил и
использовал принцип интуитивности знания. Гениальные преемники Канта,
опьяненные сознанием непосредственной связи человеческого духа со всем миром
и даже Богом, торопятся снять покров со всех тайн мировой жизни. Не зная
того, что новый принцип только указывает на отсутствие непреодолимых
препятствий к познанию мира, но вовсе еще не дает оснований считать
человеческую мысль божественно-всемогущею, они презирают не только старые
теории знания, но и обычные методы медлительного и кропотливого мышления,
опирающегося на частичные отрывочные интуиции. Они хотят без помощи
мелочного подбора фактов создать все знание сразу путем спекуляции, путем
умозрения, т.е. с помощью того метода, в котором способность интуиции
обнаруживается в наиболее чистой форме. Они и в самом деле ставят и даже
действительно решают такие проблемы, о которых не смели и думать их
предшественники, они создают величественные системы, богатые гениальными
откровениями. Однако односторонность метода и чрезмерная дерзость
вырвавшейся на свободу мысли отразилась вредно на их системах. Они слишком
забегают вперед, берутся с помощью чистого умозрения решать проблемы,
доступные только умозрению, опирающемуся на помощь телескопов, микроскопов и
реторт, и таким образом дискредитируют великие создания своей мысли в глазах
толпы, не умеющей отличить в них вечное от случайного. Благодаря
кратковременной комбинации условий, они были поставлены на пьедестал толпою,
не доросшею до них, и скоро были свергнуты не потому, чтобы толпа переросла
их, а потому, что она все еще не научилась понимать их. Такое падение не
может быть окончательным; их влияние должно опять воскреснуть и уже в самом
деле воскресает в философии.
Эмпиризм, вырвавшийся из тесной клетки субъективного идеализма Юма и
Милля опять в безбрежный океан жизни природы (Спенсер, Мах, Авенариус),
попытался прежде всего, следуя своим старым привычкам, возродить
материалистическое миросозерцание, хотя и с идеалистическим оттенком,
неизбежным при допущении интуитивного знания. Метод этого эмпиризма -
назовем его позитивистическим эмпиризмом в отличие от универсалистического
(интуитивизма) - характеризуется, как и метод старого, индивидуалистического
эмпиризма, тесным переплетением индуктивного естественно-научного
исследования со спекуляциею, односторонне оперирующею над субстратом
чувственного опыта, а также стремлением вследствие этого построить во что бы
то ни стало все мироздание из небольшого количества простых материалов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134