– Твое задание выполнено, – пошутил Малко. – Теперь ты все знаешь и можешь со мной больше не встречаться.– Противный!– Да, – сказал он, – скоро я уеду, ведь я приезжал всего лишь посмотреть на повешение. По поручению своей газеты. Кстати, тебя тоже туда пошлют...Она вздрогнула:– Ты что! Однажды я шла по Аль-Тарир, случайно подняла голову и увидела босые ноги человека. Тогда я еще ни о чем таком не знала и убежала, вся в слезах. Это ужасно! Знаешь, большинству людей это не нравится, но люди просто боятся. Уверяю тебя, никто из моих знакомых не ходит на площадь Аль-Тарир.– Это утешает, – сказал Малко.Поведение и высказывания Амаль открывали перед ним новые горизонты.– Как, по-твоему, скоро будут еще кого-нибудь казнить? – небрежно спросил он.– Может быть, но мы узнаем об этом только в последний момент. Накануне казни никогда ничего не передают. Только утром, за час до начала...– Так ты сама читаешь сообщения? – спросил Малко.Она опустила голову:– Нет, я там не одна. Я занимаюсь пластинками, а сообщения читают мужчины...Он почувствовал в голосе Амаль какую-то нервозность. Видимо, она еще не успела насытиться... Вдруг девушка без предупреждения поцеловала его снова, и все началось сначала, с не меньшим ожесточением, чем в первый раз. Сейчас они были уже на полу в прихожей. Амаль рычала, как тигрица, и судорожно цеплялась руками за ковер. Малко куснул ее в затылок и испугался, что вот-вот вылетит из седла...Потом они долго молчали.– Можно тебя кое о чем попросить? – осведомился он, когда Амаль спустилась с заоблачных высот на твердую землю.– Конечно!– Журналистская работа требует моего отъезда в Бейрут. Но для меня очень важно узнать дату следующих казней раньше всех.– Но если я тебе напишу, – рассуждала Амаль, – письмо придет слишком поздно. А позвонить или отправить телеграмму мне вообще не удастся.– Я знаю, – с улыбкой произнес Малко. – И вовсе не хочу, чтобы тебя тоже повесили на площади. Но есть очень простое средство...– Какое?– Радио.Она непонимающе посмотрела на него.– Радио? Но как же я скажу? Меня ведь все услышат...– Если мы придумаем условный сигнал, известный только тебе и мне, никто ничего не поймет, – пояснил Малко. – К тому, я буду рад услышать, что ты все помнишь...Наступил решающий момент. Но Амаль по-прежнему ни о чем не догадывалась.– Помнишь, как я приходил в студию? – продолжал Малко. – Ты поставила пластинку и включила 45 оборотов вместо 33.Она замахала руками:– О, такого со мной никогда раньше не бывало! Это потому, что ты пришел.Он был поражен ее простодушием.– Но ведь то, что ты сделала однажды, можно и повторить, – сказал Малко. – Тебе достаточно будет поставить определенную пластинку на неправильной скорости, и я пойму, что казнь назначена на этот день.– Вот здорово! – воскликнула Амаль. – Как ты до этого додумался?Малко скромно промолчал. Зачем ей было знать обо всех сторонах его профессии?Вдруг Амаль помрачнела.– Но мне могут сделать выговор...– Это не страшно, – заверил ее Малко. – Зато ты окажешь мне огромную услугу. Я первым сделаю репортаж о казни и обставлю всех своих соперников.– Значит, для тебя это важно?– Очень.– И ты каждый день будешь слушать, что я говорю и какие ставлю пластинки?Судя по всему, это было для нее главным. Сейчас она уже вполне расслабилась и успокоилась: ведь Малко сдержал свое обещание – она по-прежнему оставалась девственницей.Замурлыкав, Амаль потерлась о него.– До чего же было хорошо! Как жаль, что ты уезжаешь из Багдада!– Ты могла бы скомпрометировать себя, если бы продолжала со мной встречаться, – возразил Малко. – Так ты согласна выполнить мою просьбу?– Да, милый. А какую мне поставить пластинку?Малко мысленно вздохнул. Это был хороший пример «перевербовки». Теперь он мог смело читать лекции в ЦРУ. Перетягивая агентов на свою сторону, он старался избегать материального давления, и, подобно русским, предпочитал идеологическое и сентиментальное воздействие. Ведь сердце предать намного труднее, чем бумажник.– А какую пластинку ты можешь поставить в любое время?Она с минуту подумала, потом сказала:– Гимн баасистской партии. Они проигрывают его по нескольку раз в день.– Хорошо, пусть будет гимн, – сказал Малко. – Я куплю его и прослушаю, чтобы легко узнать.– Но скажи, об этом никто не узнает? – встревожилась Амаль. – Меня могут уволить и даже посадить в тюрьму...– Могу поклясться, что не скажу никому ни слова, – твердо ответил Малко.Взглянув на часы, она начала одеваться. Потом ласково прижалась к нему:– Ты когда-нибудь вернешься в Ирак?– Я пока еще здесь, так как не успел собрать вещи... – ответил Малко, невольно вкладывая в эти слова иной, более значительный смысл. Глава 13 Лейтенант Мозар Саид, образцовый сотрудник армейской службы безопасности, застегнул ремень и ласково шлепнул Лейлу по белой попке. Египтянка поерзала на месте и угодливо захихикала. Из всех ее платных любовников это был самый лучший – высокий, стройный, щедро наделенный природой и восхитительно жестокий!Когда Лейла медлила с его излюбленными ласками, офицер хватал ее за длинные волосы и приставлял острие кинжала к горлу, пока не появлялась капелька крови. После этого она обычно превосходила себя.Египтянка знала, что он работает в грозной службе армейской безопасности, и никогда не задавала ему вопросов, а ее сутенер чуть ли не ползал перед лейтенантом на брюхе. Питая некоторую слабость к садизму, любовник Лейлы не отказывал себе в удовольствии попугать ее. Однажды он рассказал девушке, как в старой центральной тюрьме посадили на кол женщину, да с такими подробностями, что Лейлу целую неделю мучили кошмары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65