На улице Юболь чмокнула Малко в щеку и сказала:– До свидания, оставляю вас вдвоем.Малко хотел было запротестовать, но девушка уже сидела в коляске велорикши. Анх расхохоталась:– Юболь слишком мила со мной. Если бы у меня был такой мужчина, как вы, я бы никогда не знакомила его со своими приятельницами.Она взяла Малко под руку и всем своим горячим телом прижалась к нему.– Пошли пешком, – предложила она. – Улица Панд Тхам, куда мы идем, в двух шагах.Улица, по которой они шли, сплошь была в ямах и колдобинах, как после налета бомбардировщиков Б-52. Спотыкаясь, Анх каждый раз отпускала сочное ругательство то по-французски, то по-лаосски, делая это не менее мастерски, чем какой-нибудь сержант колониальной армии.Она обильно надушилась и надела по кольцу на каждый палец. На углу улицы Сам-Сен-Тай на них в упор взглянула девушка в брюках. Анх засмеялась.– Как она вам понравилась?– А что? – спросил Малко.– Это переодетый мужчина, – с презрением объяснила она. – Их здесь полно рядом с «Хеппи Баром». Они-то и привлекают сюда множество бомбейцев.– Бомбейцев?Она снова рассмеялась.– Так у нас называют индусов. Им принадлежат почти все лавки, особенно ювелирные. Они могущественнее китайцев, но я предпочитаю китайцев. Все бомбейцы грязнули и воры...Пройдя метров сто, они оказались перед высоким зеленым строением, гордо возвышавшимся над остальными домишками в конце улицы.– Этот дом принадлежит самому богатому человеку Вьентьяна, – объявила Анх с ноткой восхищения в голосе. – Его зовут Ло-Шин. Он, конечно, китаец. У него двенадцать жен, которые никогда не появляются на улице. Когда он идет по улице, бомбейцы буквально слизывают пыль с его ботинок...– А чем он занимается?Анх усмехнулась.– Здесь никому не известно, кто и как зарабатывает деньги. Лаос – очень бедная страна, но Ло-Шин заработал у нас так много, что пожертвовал миллионы кипов на строительство огромной пагоды близ Луангпрабанга...С неба закапали огромные дождевые капли. Анх взяла Малко за руку и побежала вперед, осыпая ругательствами свои туфли на высоких каблуках. * * * – Моя мать была самой известной проституткой Хайфона, – с энтузиазмом рассказывала Анх. – Она затаскивала к себе в постель всех светловолосых и голубоглазых мужчин. А сколько их было, известно только господу Богу. Теперь она уже стара для любви, зато играет в азартные игры, много проигрывает. Когда у нее кончаются деньги, она становится сущей ведьмой, и мне приходится снова снабжать ее кипами, чтобы она не подожгла дом... Хорошо, что у меня есть сестра-проститутка в Сайгоне. Меня одной бы не хватило.Малко не мог не одобрять такой приверженности традициям. Теперь они танцевали, и она изо всех сил прижималась к нему грудью и животом с твердым намерением поощрить его к покушению на ее невинность. Перед этим они выпили по бутылке «Моэт-и-Шандон», и язычок ее чуть заплетался, а резкость манер уступила место какой-то порочной вкрадчивости, которая оказалась тяжелым испытанием для нервов Малко.Она то отстранялась от него и начинала извиваться всем телом, имитируя любовь, то как пиявка впивалась в него. Было трудно понять, сколько здесь было притворства, сколько чего другого. Танцевали они под музыку темпераментного филиппинского оркестра и певца Джонни, знавшего наизусть обширный репертуар.В зале царил такой же полумрак, как и в «Белой Розе», среди публики преобладали американцы.Пилоты из «Эр-Америки» предпочитали танцевать с хорошенькими крестьяночками, очень робкими и неуклюжими, но нежными и приветливыми. Правда, они говорили только по-лаосски и не поддерживали беседы со своими кавалерами, весь вечер сидя молча рядом с ними и не осмеливаясь даже пригубить виски «Джи энд Би» по восемьсот кипов за порцию в двадцать граммов.Оркестр смолк, и они отправились к своему столику. К удивлению Малко, к ним подсела какая-то местная красавица, одетая в длинное черное платье, с толстым слоем макияжа на красивом, но нагловатом лице и длиннющими ногтями. Анх резко обругала ее по-лаосски, и женщина отошла к бару, исподтишка бросив на Малко призывный взгляд.– И как только пускают сюда таких путан! – с презрением произнесла Анх. – Я бы запретила появляться здесь женщинам без кавалеров...Они станцевали еще несколько слоу. Анх все теснее прижималась к Малко, явно надеясь на достойный финал вечера. Наконец она предложила:– Не пора ли нам уходить?Малко подумал, что никаких интересных сведений он так пока и не выудил. Было ясно одно, а именно то, что Анх очень популярна среди пилотов «Эр-Америки». Человек двенадцать из них, пока они сидели за столом, подошли чмокнуть ее в щечку или же пригласить станцевать. Несколько слоу она станцевала с высоченным типом в оранжевой рубашке, который буквально вдавливал ее в себя. Анх особенно не сопротивлялась, и вдруг в конце танца Малко увидел, как чем-то смущенный кавалер Анх побежал к выходу, в то время как Анх вернулась к столу, странно улыбаясь.– Какой мерзавец! – гневно произнесла она. – Во время танца он говорил, что заплатит мне сто долларов, чтобы переспать со мной. А на самом деле хотел бесплатно получить удовольствие прямо здесь.Несмотря ни на что, она была явно горда тем, до чего она довела верзилу-американца прямо на глазах у филиппинского оркестра. * * * – Приехали, – сказала Анх.Выйдя из «Белой Розы», они сели в «фольксваген» Малко и поехали к ее дому, расположенному недалеко от французского посольства в узкой и темной улочке.– А вы не хотите полежать со мной хоть немного? Ну, пожалуйста, – со вздохом сказала она.Внезапно она пригнулась к Малко и впилась губами в его уста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65