Обезвредим охрану, желательно без выстрелов, и уходим с Гусманом.
Он прикинул, что даже с пленником им понадобится не больше десяти минут, чтобы добраться до «рейнджровера».
Прячась в густой зелени, они подошли к самому краю полосы и остановились метрах в двадцати от «Команча». Малко повторил свои инструкции. Вдруг пронзительный вой заставил их вздрогнуть. Пилот запустил двигатель! Винт «Команча» завертелся, все быстрее и быстрее. Видимо, пилот решил еще раз проверить машину...
Шум двигателя помешал им расслышать, как вернулся микроавтобус, и Малко увидел его, только когда он вынырнул в нескольких метрах от них и развернулся, задом к самолету. Водитель спрыгнул на землю и распахнул задние дверцы. Внутри на матрасе неподвижно лежал человек. Рядом с ним на ящике сидела женщина.
Сердце Малко на минуту перестало биться. Это была Моника Перес! В защитном комбинезоне военного образца, черные волосы спрятаны под фуражку, на коленях «узи»...
* * *
Из кабины вышли еще два человека, на поясе у каждого висел револьвер. Они обошли микроавтобус и взяли два больших черных «атташе-кейса», которые стояли возле матраса. Моника Перес вышла, не сводя с них глаз. Должно быть, то, что они несли, представляло для нее большую ценность... Пора было действовать.
Малко, как смерч, вырвался из своего укрытия. В мгновение ока парни Джона Каммингса окружили и взяли под прицел микроавтобус, водителя и Монику Перес.
— Ни с места! — крикнул Малко изо всех сил, чтобы перекрыть шум мотора.
Пилот, сидя в своей кабине спиной к ним, не мог ничего видеть. Двое охранников тут же подняли руки, выронив «атташе-кейсы»; Моника метнулась было к своему «узи», оставленному в микроавтобусе, но один из нападавших бросился ей наперерез и оттолкнул прикладом «фала».
— Вы с ума сошли! — возмущенно завопила она. — Кто вы такие?
Да так и застыла с раскрытым ртом: она узнала Малко. С диким криком она кинулась на него, выставив когти, как дикая кошка. Прежде чем Малко успел остановить ее, она ухитрилась до крови расцарапать ему щеку и подбородок. Наконец ему удалось крепко схватить ее за запястья, тогда она плюнула ему в лицо.
— Подонок! Убийца! Ты и сюда добрался!..
Малко с тревогой поглядывал на асьенду. Дорога была каждая секунда. Водитель и два охранника уже лежали на земле, уткнувшись лицом в траву и сцепив руки на затылке.
— В микроавтобус! — крикнул он своей команде.
Моника Перес вцепилась в него мертвой хваткой.
— Скотина! Ты отдашь его военным, чтобы его пытали! А он болен, умирает... Посмотри! Посмотри сам!
Она потащила его к микроавтобусу. Двое из людей Малко были уже внутри, двое оставшихся держали под прицелом пленников. Взревел двигатель «команча»: он начал набирать обороты.
Малко наклонился к лежавшему на матрасе человеку. Желтоватое, как воск, лицо, лихорадочно блестящие глаза, обведенные глубокими темными кругами, со всей очевидностью говорили о том, что он и в самом деле тяжело болен. Мануэль Гусман, едва ли не самый известный человек в Перу, за поимку которого было назначено огромное вознаграждение, лежал, скорчившись, и, казалось, даже не дышал. Вот он медленно, со свистом вдохнул воздух, и лишь после долгой паузы последовал выдох. Он был в глубокой коме. Моника схватила Малко за руку.
— Ты помнишь «Диркоте»? Представляешь, что они с ним сделают? Ему совсем плохо, если его срочно не подключить к искусственной почке, он умрет.
Как при вспышке молнии Малко вдруг увидел распростертую на металлических козлах молодую женщину, склонившегося над ней с садистской ухмылкой лейтенанта, страшные орудия пытки...
Кто же прав в этой войне? Ведь были и крестьяне, изрезанные ножами на куски, и беременные женщины, забитые кузнечным молотом.
Ногти Моники глубоко впились в его ладонь; она кричала умоляюще, истерически — ни дать ни взять тигрица, защищающая своих детенышей.
— Ты помнишь? Помнишь?
Он помнил... Рев двигателей мешал сосредоточиться. У него было всего несколько секунд на принятие решения. Чтобы захватить этого человека и его тайны, он рисковал жизнью... Снова послышался хриплый, свистящий вдох Мануэля Гусмана.
Взгляд Малко упал на стоящие на земле тяжелые «атташе-кейсы», и решение созрело у него мгновенно. Не было сделано ни одного выстрела; у них есть все шансы ускользнуть, не привлекая внимания обитателей асьенды...
— Хорошо, — кивнул он. — Пусть его отнесут в самолет.
Моника изумленно уставилась на него. Потом бросилась ему на шею.
— Спасибо тебе! О, спасибо!
Отпустив его, она побежала к «атташе-кейсам» и подхватила их. Но Малко решительно шагнул вперед и загородил ей дорогу.
— Нет, — сказал он, — это останется у меня.
Молодая женщина тотчас вновь преобразилась в тигрицу. Двое парней Малко с трудом удержали ее за руки.
— Я дарю жизнь твоему другу, — прокричал он, силясь перекрыть шум мотора, — потому что я помню, что мы с тобой пережили вместе! Но я здесь для того, чтобы ликвидировать террористическую организацию, опутавшую своей сетью всю страну, и я это сделаю. Эти документы помогут избежать кровопролития.
Он повернулся к Буяну-Франциско.
— Отнесите больного в самолет! Быстро! Быстро!
Франциско и двое его товарищей бросились к машине и осторожно вынесли матрас. Четвертый продолжал держать под прицелом людей Хесуса Эрреро. Те не делали ни малейших попыток к сопротивлению. Малко взял «атташе-кейсы» и погрузил их в микроавтобус. Моника что-то злобно кричала, извиваясь на земле: Франциско сидел на ней верхом, а еще один из людей Малко держал ее за ноги.
Мануэля Гусмана уже поднесли к «команчу». Положив матрас на землю, двое мужчин подняли безжизненное тело и взобрались с ним на крыло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65