Сама политика, по крайней ме-
ре истинная и обоснованная, подчиняется этому
принципу, ибо она есть не что иное, как искусство
наилучшим образом управлять неизменными чувства-
ми людей и умиротворять их.

ХХ1У ТУНЕЯДЦЫ

от, кто нарушает общественное спокойствие,
кто не повинуется законам, то есть кто не выполняет
условия, обеспечивающие сосуществование и взаим-
ную защиту людей, должен быть изгнан из общества.
Вот почему мудрое правление, поощряя труд и по-
лезную деятельность, отвергает тот вид политического
тунеядства, который строгие моралисты путают с
праздностью, проистекающей от накопленного тру-
дом богатства, праздностью, которая становится все
более необходимой и полезной по мере того, как
151
значение гражданского общества возрастает, а госу-
дарственного управления уменьшается. Я называю
политическим тунеядцем того, кто не приносит об-
ществу никакой пользы ни трудом, ни богатством,
кто приобретает, никогда не теряя; того, кого про-
стой люд почитает с идиотским восхищением, а муд-
рый презирает, сочувствуя его жертвам. Это - чело-
век, не имеющий стимула к активной деятельности,
которая заключается в удовлетворении потребностей,
связанных с необходимостью сохранять и приумно-
жать жизненные блага. Он отдает политическим стра-
стям - не менее сильным, чем другие человеческие
страсти, - всю свою энергию. Не является политиче-
ским тунеядцем тот, кто наслаждается плодами поро-
ков или добродетелей своих предков и за свои на-
слаждения расплачивается хлебом насущным с трудо-
любивой бедностью, которая ведет мирными средст-
вами молчаливую войну усердия с праздным богатст-
вом, вместо сомнительной кровавой войны с вла-
стью. Поэтому закон, а не блюстители нравов с их
аскетической моралью воздержания должны опреде-
лять, какое тунеядство подлежит наказанию.
По-видимому, изгнанию должны подвергаться
обвиняемые в тяжком преступлении, причастность
которых к этому преступлению весьма вероятна, но
не доказана безусловно, чтобы объявить их преступ-
никами. Однако для этого необходим закон, макси-
мально точный и исключающий возможность судей-
ского произвола. Этот закон, осуждая на изгнание
152
того, кто поставил страну перед фатальным выбо-
ром - опасаться его или заставить самого испыты-
вать страх, - оставлял бы за ним священное право
доказать свою невиновность. Для высылки из страны
собственного гражданина должны существовать более
веские причины, чем для высылки иностранца, равно
как для высылки впервые обвиненного они должны
быть более вескими, чем для преступавшего закон не-
однократно.

ХХУ ИЗГНАНИЕ
И КОНФИСКАЦИЯ
Iво следует ли лишать имущества того, кто на-
всегда изгнан из общества, членом которого он яв-
лялся? Этот вопрос допускает различные толкования.
Лишение имущества - наказание более суровое, чем
изгнание. И, следовательно, необходимо различать
случаи, когда в зависимости от тяжести совершенно-
го преступления виновный лишается всего имущест-
ва, его части или вообще его не лишается. Полная
потеря имущества наступает, когда закон предписы-
вает высылку из страны и прекращение всех отноше-
154
ний между обществом и гражданином, его престу-
пившим. В этом случае наступает гражданская смерть
человека, который физически продолжает существо-
вать. Но уважение к политическому организму требу-
ет наступления тех же последствий, что и при естест-
венной смерти. Казалось бы поэтому конфискован-
ное имущество преступника должно в этом случае
перейти скорее к законным наследникам, чем к госу-
дарству в лице его главы, ибо для политического ор-
ганизма смерть и подобного рода изгнания идентич-
ны. Но я осмеливаюсь выступить против конфиска-
ции имущества не в связи с этой аналогией. Если не-
которые утверждали, что конфискация является сред-
ством предотвращения личной мести и сдерживания
чрезмерного могущества частных лиц, то при этом
они забывали, что практическая польза от наказания
не всегда является синонимом его справедливости.
Чтобы наказание было справедливым, оно должно
быть необходимым. Несправедливость во благо не
может быть терпима таким законодателем, который
хочет наглухо запереть все двери перед недремлющей
тиранией, прельщающей сиюминутными выгодами и
счастьем немногих избранных, с презрением относя-
щихся к обреченности и слезам бесчисленной серой
массы. Конфискация ложится тяжелым бременем на
плечи слабых, заставляет невинных страдать от тех на-
казаний, которым должны подвергаться виновные, и,
доводя их до отчаяния, ставит перед страшной необ-
ходимостью идти на преступление. Что может быть
155
печальнее зрелища семьи, влачащей жалкое существо-
вание и всеми презираемой из-за преступлений главы
семьи, которому она вынуждена подчиняться по за-
кону, и в силу этого не имеет права препятствовать
ему в совершении преступлений, даже если бы была
в состоянии сделать это.

ХХУ10 ДУХЕ
СЕМЕЙНОМ

та тибельная и освященная традицией неспра-
ведливость одобрялась даже самыми просвещенными
людьми и допускалась в самых свободных республи-
ках, так как общество рассматривалось, скорее, как
союз семей, чем союз индивидов. Представим себе
сто тысяч свободных личностей или двадцать тысяч
семей, состоящих из пяти членов каждая, включая в
это число и тлаву семьи, который ее представляет. Ес-
ли это союз семейств, то он состоит всего из двадца-
ти тысяч свободных людей и из восьмидесяти тысяч
157
рабов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62