Наотмашь. От всей души. Была когда-то такая передача на ЦТ. Так можно и челюсть сломать. Ну ладно хоть плашмя, а не торцом. И на том спасибо.
-- Где пушка, сука? -- повторила "ночка", дыша мне в лицо смесью водки, табака и жвачки "стиморол", слегка профильтрованной черной шерстяной тканью.
-- Снял бы "ночку"-то, жарко, -- посочувствовал я ему и понял, что сейчас еще раз схлопочу. И, возможно, уже торцом приклада. Но тут вмешался капитан:
-- Погоди, лейтенант. Может, не он?
-- Чего годить, чего годить?! Тачка его, номер тот, мужик у дома твердо сказал! И по приметам он! Где пушка, пидор?!
-- Отставить! -- приказал капитан. -- В машину! В горотделе разберемся!
Меня сняли со стола и почти понесли к выходу. Гардеробщик вежливо остановил процессию:
-- Момент, господа! Ваш плащ.
Он набросил на меня плащ и мягко укорил:
-- Я же вас предупреждал! -- И, подумав, добавил: -- Приходите к нам снова.
Омоновцы загоготали:
-- Ага! Придет! Лет через десять!
В отделении меня сначала сунули в обезьянник, выкинув оттуда пару бомжей. Но не успел я как следует ощупать языком распухающие щеку и губу и порадоваться, что хоть зубы целы, снова выдернули и привели в кабинет, где я увидел давешнего капитана, пожилого милицейского майора и красного кандидата
Льва Анатольевича Антонюка. Майор сидел за письменным столом, перед ним лежал бумажник с моими документами.
Капитан жестом показал Антонюку на меня:
-- Он?
Антонюк подтвердил:
-- Он. -- И поинтересовался у меня: -- Ну что? Доигрался, красавец?
-- Так... Пастухов... Женат, дочь... Прописан в деревне Затопино Зарайского района Московской области... Судимостей, судя по отметкам в паспорте, не имел. Ну, это надо проверить.
Майор еще полистал мой паспорт и бросил его на стол.
-- Пастухов? -- переспросил Антонюк. -- Почему-то мне знакома эта фамилия.
-- Ничего удивительного, -- ответил майор. -- Не Иванов, но и не Вайсмахер. Давай, Пастухов, сразу к делу. Где оружие, которым ты угрожал гражданину Антонюку?
"Ночка" снова дохнула мне в ухо сложным парфюмом:
-- Колись, падла! Сразу колись, а то хуже будет!
Майор недовольно поморщился:
-- Отставить, лейтенант. И снимите с задержанного наручники.
-- Стоит ли, товарищ майор? А вдруг он какое-нибудь кун-фу? Возись потом.
-- Выполняйте.
Браслетки слетели с моих запястий, первым делом я потрогал щеку и покачал зубы. Вроде бы не шатались.
-- Свободны, -- кивнул майор. Омоновцы вышли, брякая автоматами.
-- Садись, Пастухов. Еще раз спрашиваю: где пистолет, которым ты угрожал господину Антонюку?
-- Я не угрожал господину Антонюку пистолетом. Подтвердите, Лев Анатольевич.
-- Вот как? -- искренне удивился он. -- А что же вы делали?
-- Вы спросили, из чего я мог бы вас застрелить. Я показал. Разве не так?
-- Не валяй дурака, Пастухов, -- посоветовал майор. -- Мы здесь и не таких видели.
-- Послушайте, господин майор. Я понимаю, ребята были в запарке, горячее дело и все такое. Но, может, кто-нибудь все-таки обыщет меня как следует?
Для убедительности я встал и расставил в стороны руки.
-- Обыщи, -- кивнул майор капитану. Тот ощупал меня со всех боков.
-- Чисто. Чего искать-то?
-- В джинсах. В правом заднем кармане, -- подсказал я.
Капитан послушно склонился к моей заднице. Из-под его кителя выглянула кобура с ручкой табельного ПМ.
Я балдею от этих ребят. Бери "макарку" и клади всех на пол. Или мочи. И никакого кун-фу не надо. А ведь предупреждал их лейтенант в "ночке"! Все-таки к оперативникам, которые работают на земле в гуще народных масс, стоит прислушиваться. Очень мне хотелось об этом сказать, ноя промолчал. Могут неправильно
понять. Да и не мое это дело воспитывать командный милицейский состав.
Капитан извлек из тесного кармана моих джинсов книжицу с тиснением "КПРФ" на обложке и раскрыл ее. После чего впал в некоторую задумчивость.
-- Что там такое? -- нетерпеливо спросил майор. Капитан положил перед ним удостоверение.
Майор внимательно ознакомился с содержанием и тоже впал в задумчивость.
-- Ничего не понимаю! -- признался наконец он и показал книжицу Антонюку. -- Здесь сказано, что он начальник вашей охраны. Вы что-нибудь понимаете? Это ваша подпись?
-- Моя, -- подтвердил Антонюк. -- Да, моя. Пастухов. Вот почему эта фамилия у меня на слуху! Ну, конечно же! Так-так. Значит, вы и есть начальник моей охраны? А мне рекомендовали вас как серьезного и ответственного профессионала. Да, вы профессионал, это я понял. Но в том ли
вы профессионал, в чем надо? Что означал весь этот спектакль?
-- Если это был спектакль, -- вставил майор тоном, не предвещающим мне ничего хорошего. Я лишь пожал плечами.
-- Мне передали, чтобы я к вам зашел. Я и зашел.
-- Таким образом?! -- взвился Антонюк. -- Да вы что, издеваетесь надо мной?!
-- Над нами! -- снова вмешался майор.
-- Успокойтесь, Лев Анатольевич. Я отвечаю за вашу безопасность. И намерен ее обеспечить. Я должен был проверить систему вашей охраны. Что она ничего не стоит, я убедился. И хотел, чтобы убедились вы.
Антонюк едва не подпрыгнул.
-- А просто сказать? Да! Просто! Языком! Как люди общаются тысячи лет! И будут общаться всегда! Потому что другого средства общения не придумали! И никогда не придумают! Его нет! Просто нет! Понимаете? Нет!
Я понимал другое -- что из него со свистом выходит пар. Но все-таки решил, что нужно его поправить:
-- Почему нет? Есть.
Антонюк уставился на меня, как прапор на вдруг заговорившего салабона.
-- Да? Есть? Сделайте одолжение, просветите.
-- Музыка, например. Ведь что такое музыка? Это внеречевое средство общения.
-- Это вы сами придумали?
-- Да ну! Жена рассказала. Она музыковед, кончила "Гнесинку".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114