-- Это твои дедушка с бабушкой? -- Он, не мигая, смотрел на нее в зеркало.
-- Да. -- Оксана взглянула на фотографию, словно проверяя, не ошиблась ли она. -- А что ты светишься?
-- А как их фамилия? -- продолжал Медведев ласковым голосом.
-- Там же написано, -- Оксана перевернула карточку и прочитала: -"Николай Павлович Медведичовский и его законная супруга Мария Леопольдовна, 1937 год". -- Она удивленно посмотрела на Медведева. -- А в чем дело-то?
Потом Медведев терзал Оксану вопросами, где, на какой войне погиб ее дед. Оксана помнила только, что они ездили с родителями на братскую могилу под Выборг, там были лес, речка и красные ягоды, которые она тайком ела, и потом мать вставляла ей два пальца в рот, чтобы ее вытошнило. "Ага, под Выборгом, -- удовлетворенно кивал он. -- В Финскую кампанию. Поселок Щеглово? Не помнишь?" Оксана таких деталей, естественно, не помнила, не знала и отчество прадеда -- Павла, но зато вспомнила, прикрыв глаза и на мгновение замерев, что дед был офицером, погиб, когда маме было всего шесть лет, и бабушка писала Сталину, чтобы им уже после войны с фашистами возобновили какие-то выплаты, и ее вызывали в органы и чуть не посадили. "Ну что? что? -- Оксана, устроившись по-турецки на ковре, нетерпеливо стукала кулачком по ручке кресла, в котором сидел с фотокарточкой Медведев. -Говори! Ты их знаешь?" Она смотрела на него снизу вверх, щурясь от яркого света торшера и нетерпеливо улыбаясь, и напоминала капризную сестренку, от которой взрослые скрывали семейную тайну.
"Сережка, ты его знаешь? -- Она заглядывала ему в глаза и пыталась прочесть в них ответ. -- Ну скажи! -- Она трясла и раскачивала его ногу. -У, нехороший какой!.. Говори, а то сейчас укушу! Больно укушу!"
"Кусай, -- благодушно разрешал Медведев; ему нравилось, что эта красивая женщина, с которой ему через пару дней придется расстаться, возможно, окажется его троюродной сестрой. -- Кусай своего возможного троюродного братца, кусай..." -- Он давал ей легкого щелбана по кумполу и смеялся.
"Братца? -- Оксана смотрела на него с изумлением и восторгом. И принималась кивать, как восточный божок с закрученной на колесико резинкой: "Ты!.. Мой!.. Троюродный!... Братец?.. Да?" Да, говорил Медведев, если подтвердится, что ее прадеда звали Павлом Александровичем, то у него сомнений не будет, потому что он не Медведев, а Медведичовский, и рассказывал ей перипетии своей фамилии, о которой он и пишет роман. "Да, да, -- расхаживала по номеру Оксана, -- мама тайком говорила, что мы из дворян! Не знаю, правда ли..." -- И бросалась набирать свой домашний номер.
Медведев стоял в лоджии, ухватившись руками за поручень ограждения, и думал о назревающих в генеалогической таблице изменениях: возможно, он обретет троюродную сестру, которую впишет в новую клеточку, но потеряет жену, изобразив на схеме разогнутыми скобками конец супружеских отношений...
"...А где ты поищешь? -- слышался глухой голос Оксаны. -- Потом объясню. Не волнуйся, я сама позвоню. Ну все, целую..."
Они ехали в Центр по залитой желтым светом набережной, чтобы еще раз внимательно посмотреть родовое древо, и Оксана беспокойно говорила: "Мне очень хочется иметь такого братца, -- она осторожно касалась его затылка. -Но может, просто однофамильцы?" Медведев гнал машину и терпеливо объяснял, что однофамильцев среди дворян не было -- они все состояли в родственных связях, однофамильцы в России начала века могли быть Ивановы-Петровы-Сидоровы, чьи фамилии образовывались от имен собственных, или Ткачевы, Плотниковы -- по роду занятий, а у дворян -- если однофамилец, значит, родственник. Он говорил о дворянских книгах, которые велись по губерниям, и попасть в которые было сложней, чем вступить в КПСС, говорил о Геральдической комиссии при Сенате, которая по двадцать лет могла тянуть с решением об отнесении бесспорного соискателя к дворянскому сословию...
Они выходили из машины, и Оксана ловила его ладонь, и ее пальчики просились меж его пальцев: "Вот так теперь и будем ходить, -- говорила Оксана. -- Брат и сестра". В освещенной арке старого флигеля они повстречали Джорджа -- одетого с иголочки, в начищенных ботинках и с зонтом-тростью в руке. Он улыбался Оксане и говорил, что задумал попить греческого вина в одной славной траттории. Еще он говорил, отведя коллегу в сторону и понизив голос, что в номере Медведева не так давно несколько раз звенел телефон. "Возможно, звонили из дома? Подумайте, Сергей". Он трепал Медведева по плечу и желал им хорошего вечера.
Они быстро поднимались в номер, и Медведев, решительно поправлял очки, подходил к висящей на стене миллиметровке и указывал пальцем в квадратик: "Вот он! Николай Павлович. Твой дед! -- Он оборачивался к Оксане, призывая убедиться в точности его предположений. -- А вот наш возможный общий прадед, -- его палец скользил ниже, -- Павел Александрович Медведичовский. От него ветви разбегаются, вот моя, вот ваша... Видишь? Ваша -- только твой дед..." -- "А кем был прадед?" -- Оксана смотрела на лист, усыпанный квадратиками, благоговейно, как на иконостас. "Действительный статский советник, -принимался объяснять Медведев, -- жил в Петербурге на Большой Морской улице, имел поместья в селах Обречь, Кручина, Солодково Могилевской губернии... Его отец, генерал-аншеф Александр Иоанович..." -- Медведев перечислял звания, должности, награды, размеры имений в квадратных десятинах и число крепостных крестьян, коими в разное время владели их предки...
Он разворачивался, чтобы достать из тумбочки папку с досье на пращуров, но Оксана мягко останавливала его, брала за уши и целовала в губы: "Сережа, ты молодец!", а потом ерошила и приглаживала ежик волос и говорила, что троюродным братьям и сестрам целоваться не возбраняется, они даже вступали в браки, как пишут в старинных романах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47