История, рассказанная старым травником, показалась ему знакомой. Неистовая, жестокая и порочная женщина захотела избавиться от старого мужа и избрала для этого первое попавшееся средство – сок ивы, который вызывает мучительную смерть. Но ее осторожный, хоть и не менее кровожадный любовник забрал у нее иву, дав ей взамен ягоды милосердной смерти.
Не осталось и тени сомнения, что главным действующим лицом в этой истории был Эндимион Хитровэн.
Да, но как же заставить мертвого рассказать все, что с ним случилось, так громко, чтобы это могло дойти до уха Закона?
В любом случае надо уехать из Луда, и как можно скорее.
Почему бы ему не посетить место, где разыгралась старинная драма, ферму вдовы Бормоти? Может быть, там он сможет отыскать свидетелей, говорящих на языке, понятном всем.
На следующее утро мастер Натаниэль приказал оседлать коня, сложил самое необходимое в саквояж и сообщил госпоже Златораде, что не может в настоящий момент оставаться в Луде.
– Тебе же, – продолжал он, – лучше бы перебраться к Полидору. Я сегодня самый непопулярный человек в городе, и лучше, если о тебе будут думать как о сестре Виджила, чем жене Шантиклера.
Госпожа Златорада была необычайно бледна в то утро, а ее глаза до странности ярко блестели.
– Ничто не заставит меня, – проговорила она тихо, – переступить когда-либо порог дома Полидора. Я никогда не прощу ему того, как он с тобой обошелся. Нет, я останусь здесь, в нашем доме. И, – добавила она с легким презрительным смешком, – тебе нечего волноваться за меня. Я еще никогда не встречала представителя низшего класса, который мог бы стать достойным противником одного из нас, – они умеют только подчиняться, как собаки. Я ничуть не боюсь толпы.
Мастер Натаниэль радостно засмеялся:
– Клянусь Солнцем, Луной и Звездами! – воскликнул он с гордостью, – Ты молодец, Златорада!
– Ну что ж, не задерживайся, Нат, – сказала она, – иначе, вернувшись, ты обнаружишь, что я сошла с ума, как и все остальные: танцую так же неистово, как матушка Тиббс, и распеваю песни о герцоге Обри! – И она улыбнулась своей очаровательной лукавой улыбкой.
Он поднялся наверх, чтобы попрощаться с Конопелькой.
– Так вот, Конопелька, – весело крикнул он с порога. – В Луде мне становится слишком жарко. Поэтому я с рюкзаком за плечами отправляюсь на поиски счастья, как младший сын из твоей старой сказки. Пожелаешь мне удачи?
В глазах старухи появились слезы, но затем она улыбнулась.
– Да уж, мастер Нат, – воскликнула она, – Сдается мне, что у тебя на сердце не было так легко с тех пор, как ты был мальчишкой! Странные, однако, настали времена, когда Шантиклеров выгоняют из Луда-Туманного! Ох и хочется мне вправить мозги этим Виджилам и всем остальным! – И ее старые глаза сверкнули. – Но ты все равно не печалься, мастер Нат, и никогда не забывай, что Шантиклеры всегда были в Луде-Туманном и всегда будут! Меня только заботит, как это ты обойдешься всего тремя парами носков, да еще и чинить их будет некому.
– Ну что ж, Конопелька, – засмеялся он, – говорят, феи – большие мастерицы, и кто знает, может быть, я встречу в своих скитаниях хозяюшку-фею, которая поштопает мне носки, – и он произнес запретное слово так же легко и беззаботно, как произносил самые обычные и повседневные слова.
Примерно через час после отъезда мастера Натаниэля неожиданно вернулся Люк Коноплин, взъерошенный, с диким взглядом и крайне тревожными вестями. Но сообщить их мастеру Натаниэлю не было никакой возможности, так как он уехал, не сказав о цели своего путешествия.

Глава 20
Ночное

В промежутке между двумя своими письма ми – Конопельке и мастеру Натаниэлю – Люк решил, что его смутные подозрения не имели под собой оснований, так как дни на ферме, словно летние насекомые, тихо улетали прочь с убаюкивающим жужжанием, а Ранульф становился все более веселым и загорелым.
Но к осени Ранульф снова начал увядать. После того как Люк подслушал странный разговор, о котором сообщал в письме мастеру Натаниэлю, ферма вдовы Бормоти опять стала ему ненавистна. Он повсюду тенью следовал за Ранульфом, считая часы до прихода распоряжения вернуться в Луд.
Возможно, вы помните, что в первый вечер на ферме Ранульф выразил желание пойти с детьми в ночное стеречь коров, но это была мимолетная прихоть, и он о ней никогда больше не вспоминал.
Но в конце июня – и, конечно же, это случилось в канун Иванова дня – вдова спросила, не хочет ли он присоединиться ночью к маленьким пастушкам. Однако к вечеру пошел сильный дождь, и их намерение не осуществилось.
Об этом не вспоминали до конца октября и заговорили только за три-четыре дня до отъезда мастера Натаниэля из Луда. Осень на Западе выдалась очень теплая, и ночи были скорее свежими, чем холодными. В тот вечер мальчики пришли за своим хлебом с сыром и вдова стала добродушно подшучивать над Ранульфом, высмеивая его городское воспитание и то, что он никогда не проводил ночь под открытым небом.
– А почему бы тебе сегодня не пойти с нашими пастушками? Тебе же хотелось, когда ты только приехал, и доктор сказал, что вреда от этого не будет.
Люк был особенно удручен в тот вечер: мастер Натаниэль до сих пор не ответил на его письмо, хотя прошла уже неделя с тех пор, как он его написал. Он чувствовал себя одиноким и покинутым, груз ответственности слишком давил на его плечи, и он, естественно, не собирался увеличивать этот груз, позволив мастеру Ранульфу подвергнуться риску тяжелой простуды. Вдобавок всякая инициатива, исходящая от вдовы, вызывала у него подозрение.
– Мастер Ранульф, – взволнованно воскликнул он, – я не могу позволить вам пойти в ночное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83