С той стороны мутного бронзового окошка отразилось лицо человека лет двадцати пяти – двадцати шести. Нос с горбинкой, темные волосы, узкое лицо, чуть впалые щеки, желваки на скулах, выдающийся вперед подбородок. На подбородке – трехдневная щетина. Темные глаза. Какие именно: темно-синие, карие или просто черные, определить было нельзя – отражение в бронзовом зеркале не было достаточно ясным.
Мне вдруг стало неуютно. Из зеркала на меня пялился совершенно незнакомый человек.
Я поспешно отвернулся. В голове – полный бардак.
Спас меня от тягостных мыслей Тибо, который ввалился в комнату с нашими сумками. На душе сразу потеплело. По крайней мере, в этом мире был хотя бы один человек, на которого я мог положиться.
Тибо положил сумки в угол, поглядел на служанку, потом перевел взгляд на меня. Он явно что-то собирался сказать.
– Да?
– Ваша милость, вы... эээ... ммм... вы кушать не хотите?
Я рассмеялся и хлопнул его по плечу. Мне-то есть не хотелось, а вот Тибо, похоже, проголодался.
– Пошли вниз. Зажарим трактирщика.
Тибо слегка оторопело посмотрел на меня, потом, сообразив, что это шутка, несмело улыбнулся. Мы спустились вниз.
Едва мы уселись, как рядом тут же возник месье Герард. Я кивнул Тибо: выбирай, мол, сам.
– У вас есть что-нибудь горячее?
– Каша с луком и салом.
Тибо посмотрел на меня: устраивает? Я решил, что напрасно передал ему инициативу.
– А что-нибудь мясное?
– Прикажете зарезать гуся?
– Милейший, давайте оставим гуся на ужин. Какие-нибудь холодные закуски имеются?
– Оленина, колбасы, паштет... капуста есть еще соленая... грибы...
– Грибы. И оленину.
Хозяин кивнул, однако уходить не спешил.
– Что еще? – спросил я.
Месье Герард посмотрел на меня с недоумением. Тибо же – с сильнейшим беспокойством.
– А вы пить ничего не будете?
– Будем, – успокоил я и Герарда, и Тибо. – Что у вас есть?
– Превосходное светлое пиво. Только сегодня открыли новую бочку...
На лице Тибо отразилось оживление. Я же поморщился:
– А кроме пива?
– Вино. Есть каорское, есть бургундское. Есть и с наших собственных виноградников... Ну а если вы там какой обет дали – молока могу принести... морс еще имеется...
– Достаточно. Мне – бутылочку бургундского.
Я посмотрел на Тибо.
– А мне – пиво. И кашу не забудьте.
Герард ушел.
– Память к вам так и не вернулась? – осторожно спросил Тибо.
Я покачал головой.
– Кое-что помню... очень смутно... А иногда в самых простых вещах путаюсь. Так что ты, если увидишь, что я что-то не то говорю, ты уж поправь меня.
– Да как же можно, господин Андрэ... – смутился Тибо. – Что ж люди подумают, если слуга господина своего перебивать начнет?
– А ты постарайся это сделать как-нибудь незаметно. Или говори мне, в чем я ошибся, когда мы будем наедине.
Толстяк покивал. Видимо, такой вариант его устраивал.
– Я вот все думаю, – сказал он затем, – уж не навели ли на вас порчу? Это ж места такие... Еретики и христопродавцы здесь свободно живут, как у себя дома. Кто ж его знает, кто еще в этих землях обитает? Кто угодно тут может обитать! Вот и навели на вас... Или вот, скажем, этой Гийом. Северянин он, да к тому же еще и рыжий. Взял, махнул своей дубинкой – а вы и на траву повалились... Точно! – Глаза Тибо вспыхнули. – Наверняка ж непростая была дубинка! Ведь половина ентовых северян до сих пор языческие обряды творят, даром что крестили их!..
– Погоди, погоди... Ты что, думаешь, Гийом меня заколдовал?
– Ну да! Ясное дело! Чего ж вы тогда на траву повалились, ежели он по вам не попал даже?!.. А я-то, дурень, и не сообразил сразу!.. – Тибо сокрушенно покачал головой. Как же, не уберег господина от неведомой порчи!
Мне даже как-то неловко стало при виде совершенно искреннего чувства вины, проступившего на лице толстяка.
– Ладно, не расстраивайся, – ободряюще сказал я. – Подумай лучше, как бы мне теперь избавиться от этой порчи.
– Как?.. Наверное, надо священника какого-нибудь отыскать...
– Опять, что ли, к епископу ехать?
Тибо вытаращился на меня, вдруг осознав что-то.
– Так вы ж у него были!
– Был. И что?
– А он вас благословлял?
– Благословлял.
– И не помогло?
– Не помогло.
Тибо нахмурился.
– Сильную, видать, на вас порчу навели, – сделал он вывод. – Тут настоящий святой отшельник или чудотворец требуется.
– Да? А врача тут поблизости какого-нибудь нет?
Тибо с полминуты молчал. Возникшая у меня мысль о том, что с подобными расстройствами следует обращаться не к священнику, а к врачу, под непонимающим взглядом Тибо испарилась, как дым.
– А зачем вам лекарь?
– Ну... может, это не порча, а болезнь какая-нибудь...
– Не бывает таких болезньев, – убежденно сказал Тибо. – Порча это, господин мой. Определенно.
Видя, что я все еще колеблюсь, Тибо с упреком добавил:
– Вы ж сами просили, чтоб я вам говорил, ежели вы ошибетесь в чем-нибудь. А вот теперь слушать меня не хотите.
– Ладно. Пусть будет порча. Где тут ближайший святой?
Тибо сокрушенно вздохнул:
– Так давно уже нет в Лангедоке настоящих, уважаемых святых. Это ж такие земли... еретики тут одни...
– Так что будем делать?
– Подумать надо.
Принесли еду. На большом блюде – оленина, нарезанная толстыми ломтями. Миска с солеными грибами, несколько лепешек, котелок с кашей. Кувшин и вместительная кружка – для Тибо, бутылка и оловянный кубок – для меня. Тибо, умудрившись не потерять сосредоточенного, «думающего» вида, тут же ожесточенно заработал ложкой. Компания за столом слева прекратила горланить песню про бравого солдата.
Кто-то из сидящих за тем столом повел рассказ о каком-то горожанине из Безье, который вдруг обнаружил, что его жена – еретичка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20