Когда они появились, держа Коти с двух сторон за руки, я чуть не положил обоих на месте, но Лойош успел меня остановить. Они отпустили Коти на последней ступеньке, поклонились ей, одновременно повернулись, и ушли, больше не посмотрев в нашу сторону.
Я стоял в трех футах от Коти, тщетно пытаясь заметить следы того, что она перенесла. Ее глаза были внимательными и ясными, выражение лица мрачным, но в целом она выглядела как обычно. Коти немного постояла, потом ее взгляд остановился на мне.
– Влад, – сказала она, – это твоя работа? – Коти подняла правую руку, в которой был зажат свернутый в трубочку пергамент.
– Думаю, да, – ответил я. – А о чем речь? О помиловании?
– Освобождение. Там сказано, что они допускают мою невиновность. Но просят не совершать в дальнейшем противоправных действий.
– Во всяком случае, ты на свободе.
– Если бы я хотела, то могла бы выйти из тюрьмы и раньше.
– Я мог бы сказать, что сожалею, но зачем врать?
Коти улыбнулась и кивнула, проявив больше понимания, чем я рассчитывал.
– Возможно, все к лучшему.
Я пожал плечами:
– Я тоже так подумал, когда вы меня вытащили с Гринери.
– Ну, это совсем другое, – возразила Коти.
– Может быть, и нет. Как там было?
– Скучно.
– Рад, что с тобой не произошло ничего похуже скуки. Хочешь вернуться домой?
– Да, очень. Я хочу принять ванну, поесть чего-нибудь горячего, а потом…
Я подождал.
– И что потом? – спросил я после короткой паузы.
– А потом снова за работу.
– Да, конечно. Пойдем пешком или согласна, чтобы нас стошнило?
Коти задумалась:
– Знаешь, до Междуцарствия, когда телепортация была практически недоступна, некоторые теклы зарабатывали себе на жизнь тем, что возили по городу людей в повозках, запряженных лошадьми или ослами. А иногда они сами тащили небольшие тележки. Тогда они надевали на себя сбрую.
– Я не люблю лошадей. А что такое ослы?
– Я точно не знаю. Кажется, такая разновидность лошадей.
– Тогда мне они тоже не нравятся. Я вижу, ты читала исторические книги.
– Да. Волшебство изменило наш мир и продолжает его менять.
– Точно.
– Давай пройдемся.
– Ладно.
И мы пошли домой пешком.
Я нашел немного сушеных черных грибов, залил их кипящей водой и дал немного постоять. Через двадцать минут нарезал грибы с зеленым луком, луком-пореем, добавил укропа, несколько сортов перца и тонкие полоски кетны.
Я жарил получившуюся смесь с чесноком и имбирем, а Коти сидела на кухонном стуле и смотрела, как я готовлю. Мы молчали до тех пор, пока обед не был готов. Потом съели все с макаронами, которые приготовил мой дед. У меня оставалось немного земляники, и я украсил ею палачинту с макаронами, сделанными из земляных орехов, корицы, сахара и лимонного сока. Мы ели десерт вместе с замечательным земляничным ликером, который подарила мне Кайра, отыскавшая его в одном винном магазине. Она посетила его после закрытия.
– Как ты могла долго оставаться вдалеке от мужчины, который так замечательно готовит? – осведомился я.
– Высокий уровень самоконтроля, – ответила Коти.
Я налил нам еще ликера, а тарелки поставил на пол для джарегов. Откинувшись на спинку стула, я пил ликер и любовался Коти. Несмотря на шутливый тон нашей беседы, ее глаза оставались серьезными. Впрочем, я уже довольно давно не находил в ее глазах веселья.
– Что я должен сделать, чтобы удержать тебя?
Коти опустила глаза:
– Я не знаю, Владимир. Мне кажется, это невозможно. Я изменилась.
– Я вижу. А ты нравишься себе новая?
– Не знаю. Но в чем бы ни состояли эти изменения, они еще не завершились. И я не уверена, что мы сможем меняться вместе.
– Ты знаешь, что я готов почти на все.
– Почти?
– Почти.
– И чего же ты не станешь делать?
– Спроси меня, и мы узнаем.
Коти покачала головой:
– Не знаю. Я просто не знаю.
Мы уже далеко не в первый раз вели подобные разговоры с теми или иными вариациями. Я вышел в соседнюю комнату, откуда через окно доносилась игра уличных музыкантов. Периодически я бросал им кошелек с деньгами, поэтому они часто играли под моими окнами – одно из достоинств моей квартиры. Я швырнул им очередной кошелек и немного послушал музыку. Вспомнил, как мы с Коти, прижимаясь друг к другу, бродили по улицам. Тогда мне казалось, что рядом с ней я становлюсь выше. Я вспомнил наши трапезы у Валабара и как мы пили кляву в маленькой таверне, где построили башню из маленьких чашечек и сахарницы. Потом я заставил себя прекратить вспоминать и только слушал музыку.
Вскоре вернулся Айбин с барабаном, бережно обернутым в толстую ткань. Он поставил барабан у стены и сел.
– Как прошло выступление? – спросил я.
– Прекрасно, – ответил он. – Императрица хочет, чтобы мы сыграли для нее еще.
– Поздравляю.
– Чем занимаешься?
– Возвращаю жену.
– О! – Он посмотрел на Коти, которая углубилась в свои бумаги. – Хорошо, что она снова дома.
Коти улыбнулась ему, встала и сказала:
– Я приму ванну.
– Не возражаешь, если я с тобой посижу? – спросил я.
Теперь она улыбнулась мне.
– Возражаю, – ответила она и скрылась в ванной.
Коти положила дрова в печь и поставила кипятиться воду. Айбин начал играть на барабане, поэтому я не слышал шуршания одежды и плеска воды – наверное, к лучшему. Пальцы Айбина двигались с поразительной быстротой, барабан гудел, стонал и пел, звуки возникали так, словно были неотъемлемой частью комнаты. Я погрузился в волшебные ритмы, и некоторые время мне удавалось ни о чем не думать. Может быть, следует научиться играть на барабане?
Через час Коти вышла из ванной в своем красном халате с фенарианской вышивкой вдоль подола. Волосы она замотала белым полотенцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69