Это уж, право, слишком. Какой-то проходимец крадет у меня жену, а я должен думать о судьбе его бедной матери… Ну и люди!
Гортензия уходит.
(В зал.) Это действительно так… Когда задумаешься… Бедная его мать… Это неслыханно, что иногда приходится выслушивать… А знаете, что сделала Гортензия? В жизни не угадаете… Она во всем призналась своей мамочке. Почему? Почем я знаю… Разоткровенничалась. И во всем открылась… Кроме эпизода с бумажником, впрочем. Этого она ей не рассказала. Она сама не поняла, должно быть, в чем дело… Бедная Гортензия! Голова – это у нее не самое сильное место… В результате…
Входят мсье и мадам Бертулле.
Мадам Бертулле (обнимая Мажиса). Мой дорогой Эмиль. (Держит его за плечи и не отпускает.) Бедный мой Эмиль! О, я была к вам несправедлива…
Мажис. Да, мама.
Бертулле (пожимая руку Мажису, левую руку кладет ему на плечо). Вы, Эмиль, заслужили мое глубокое уважение. От имени семьи благодарю вас. Вы хорошо поступили, благородно. Иначе мы погибли бы. Благодаря вам…
Мадам Бертулле (Гортензии). Знаешь, тебе есть за что сказать ему спасибо. Так тебя простить. Немного таких, которые на это способны… Этот Дюгомье, как только я подумаю…
Бертулле. Шшш! Не будем больше об этом ничтожестве. Сыграем в карты, Эмиль? Это отвлечет вас.
Мажис (удрученно). Если хотите…
Мадам Бертулле. Как это грустно. Юноша, который был так весел.
Бертулле. Давайте, ну же, Эмиль. Не надо так драматизировать события. Перевернем страничку. Знаете анекдот про говорящую лошадь? (Заранее хохочет.)
Мадам Бертулле (сердито). Гастон!
Мажис. Оставьте, мама. Я уже забыл. (Подергивает подбородком.) Я хочу забыть.
Мадам Бертулле (с энтузиазмом). О, это великодушно,
Эмиль. Это прекрасно! (Строго.) Видишь, Гортензия?
Гортензия. Да, мама.
Мажис подходит к рампе. Семейство Бертулле уходит вместе с Гортензией.
Мажис (в зал). Только спустя некоторое время я заметил, что все началось сначала. Я имею в виду Гортензию и Дюгомье. Как ей это удалось? Не знаю. То ли она убедила его, что непричастна к истории с бумажником. То ли Дюгомье примирился со своей участью. Отвратительно, до чего иногда может довести любовь. Никакого достоинства, вообще ничего не остается. А я тем временем снова был отвергнут, меня и в грош не ставили… Совсем одинок, затерян во мраке. И все-таки я не мог без них, без Гортензии и Дюгомье. Они держали меня на расстоянии, а я не мог этого вынести. Может, это они и есть – узы брака… (Садясь на кровать). Мне казалось, что на истории с бумажником все должно было кончиться. Как бы не так. Пришлось все начинать заново. Чтобы они не могли выкинуть меня из головы, забыть обо мне. Что еще оставалось? Себя жалеть? Не особенно-то это достойное занятие. Пугнуть его? Дюгомье был куда сильнее меня. (Встает, озаренный какой-то идеей.) Тогда как отнимая у него деньги, я попадал в его самое больное место. Дюгомье-то был скупердяй. Экономный. Приносил засахаренные каштаны, но не больше двухсот граммов… И я решился… (Берет шляпу.) Пошел к нему, на улицу Жюльетт Додю. Вот так.
Мажис ждет со шляпой в руках. Справа в домашней куртке появляется Дюгомье.
Дюгомье. Вы?
Мажис (работая под простачка). По всей очевидности, мсье Виктор…
Дюгомье. Вы последний негодяй…
Мажис. Ах, мсье Виктор, как мало в вас уважения к собственной любовнице, вы не уважаете даже её мужа.
Дюгомье (сдаваясь). Вы правы.
Мажис (смотрит на него, пожимает плечами). Тем более, что я пришел сюда из-за нее. По ее поручению.
Дюгомье. Объяснитесь.
Мажис (снова работая под простачка). В каком-то смысле, мсье Виктор, вы пользуетесь услугами моей жены…
Дюгомье (у него захватило дух). Я?
Мажис. А что, кто-нибудь еще?
Дюгомье (он раздавлен). Возьмите хотя бы другой тон… Мажис. Уж какой беру, такой беру, мсье Виктор. У меня скромные доходы… (Пауза.) И большие расходы…
Дюгомье. У меня тоже. Мать на руках.
Мажис. Знаете, это ваше замечание просто дурацкое. У меня тоже есть бедная мать… Но у меня – Гортензия. Вы как считаете, это что – честно, справедливо пользоваться услугами женщины, которую содержит другой?
Дюгомье (с достоинством). Мсье!
Мажис. Отчего вы не зовете меня больше Эмилем, мсье Виктор? Я все разузнал. Не то чтобы у меня самого были такие привычки, я у сослуживцев спрашивал, они иногда прибегают к услугам профессионалок. Какая ни попади и то запросто сдерет не меньше тысячи франков. А ведь вам какая попало не подойдет, я уверен. С вашими-то замашками… Гостиница, обслуга, так у вас, глядишь, две тысячи и наберется. Каждый раз…
Дюгомье. Но о чем вы говорите?
Мажис. Хм, я говорю о том, сколько вы экономите благодаря Гортензии.
Дюгомье в ужасе. До сих пор он держал руки в карманах, сейчас он испуганно вытягивает их вперед.
(В зал.) Уж тут он должен был разозлиться. (Возвращается к Дюгомье). Экономия-то у вас выходит за мой счет, мсье Виктор. На мне экономите или на Гортензии, если вам так больше нравится. Хм, на Гортензии… Она ведь ничего, а? Ай-яй-яй! Да еще восемь или девять раз в месяц… Нет, это слишком? До этого не доходит? Пять раз?… Но Гортензия-то лучше… Никакого риска… Иллюзия, что вы любимы… Это тоже учитывается… Короче, я считаю, что если попрошу у вас пятнадцать бумажек по тысяче…
Дюгомье. Пятнадцать тысяч франков?
Мажис. Ради удобства нашей дорогой Гортензии. Я как раз собирался купить ей тапочки. Красивые тапочки…
Дюгомье (напуган). Тапочки, конечно…
Мажис (наступая). Это замечательная мысль, очень мило…
Дюгомье. Но пятнадцать тысяч франков… За простые домашние тапочки…
Мажис. О, нужно и много всего другого тоже. Гортензии необходим пеньюар. Мне бы хорошо купить домашнюю курточку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19