Главную роль сыграло то обстоятельство, что его полк стал невыносимо скучным и неинтересным. Нам пришлось выехать из Лондона и жить в отвратительном маленьком городке, населенном скучнейшими людьми. Томми даже начал поговаривать о поездке в Индию. Это был конец. Но его я тоже очень любила. А ты так больше и не женился?
— Как же я мог жениться?
— О, дорогой, не прикидывайся, будто твое сердце разбито на всю жизнь.
— Кроме сердца, как тебе известно, существует еще и положение, согласно которому католики второй раз не женятся.
— О, это ! Ты все еще исповедуешь все эти взгляды.
— Более чем когда-либо.
— Бедный Гай, ты действительно потерпел полный крах, правда? Деньги растрачены, я ушла, все пропало. В старые времена обо мне сказали бы, что я погубила тебя.
— Возможно, и сказали бы.
— А много у тебя было хорошеньких девушек после этого?
— Немного. И не очень хороших.
— Что ж, надо, чтобы они были. Я позабочусь об этом и подыщу тебе какое-нибудь совершенство. — Вирджиния помолчала немного и продолжала: — Что меня тревожило больше всего, так это то, как все происшедшее воспринял твой отец. Он ведь был таким ягненком.
— Он просто говорит: «Бедный Гай, подцепил совсем не то что нужно».
— О, мне это совсем не нравится. Говорить так — просто свинство. — И снова, после небольшой паузы: — Но ведь это просто невозможно, чтобы в течение восьми лет ты так ничего и не сделал.
Да, он почти ничего не сделал. Не припоминалось ничего такого, о чем можно было бы рассказать. Когда Гай впервые приехал из Кении в Санта-Дульчину, еще не отвыкнув от работ на ферме, он пытался изучать виноградарство, подрезал запутавшиеся виноградные лозы, пробовал ввести среди сборщиков фруктов систему отбора плодов, применить новый французский виноградный пресс. Вино, изготавливаемое в Санта-Дульчине, имело замечательный вкус на месте, но стоило этому вину побыть в пути хотя бы час, как оно становилось невероятной кислятиной. Гай попробовал разливать вино в бутылки по всем правилам виноделия, но и эта затея ни к чему не привела.
Он попытался писать книгу, но его вдохновения хватило только на две, правда довольно интересные, главы.
Гай вложил небольшой капитал и много труда в туристическое агентство, которое пытался создать один из его друзей. Идея состояла в том, чтобы обеспечить первоклассное, удовлетворяющее требованиям эстетики обслуживание туристов в Италии, а также посещение немногими достойными из них малоизвестных районов страны и мест, обычно закрытых для других. Однако критические события в Абиссинии привели к тому, что поток туристов в Италию, как достойных, так и недостойных, прекратился.
— Нет, так ничего и не сделал, — подтвердил он.
— Бедный Гай, — проговорила Вирджиния нараспев, — какое же жалкое существование ты влачишь! Работы нет. Денег нет. Девушки заурядные. Хорошо хоть, что у тебя сохранились волосы. Томми почти полностью облысел. Я просто остолбенела, когда снова увидела его. Да и фигуру ты сохранил. Огастес разбух, как тесто на дрожжах.
— Огастес?
— Ах да, в то время мы с тобой еще не знали его. Он был у меня после Томми. Но брак с ним я не оформляла. Он уже тогда начал толстеть.
И тому подобное в течение трех часов.
Когда Гай уходил, Вирджиния сказала:
— Нам обязательно нужно встречаться. Я пробуду здесь неопределенное время. Нельзя же нам снова потерять всякую связь.
Когда Гай приехал на вокзал, было уже темно. Под тускло светящей синей лампой он обнаружил нескольких алебардистов из своей группы.
— А вот и наш хромоногий «дядюшка», — сказал кто-то, когда он присоединился к ним. — Расскажите нам об этом новом курсе обучения. Вы ведь всегда все знаете.
Однако Гай знал об этом не больше того, что было напечатано в его командировочном предписании. О новом месте и цели назначения никто абсолютно ничего не знал.
5
Командировочное предписание гласило: «Место назначения — Интернат Кут-эль-Амара, Саутсанд-он-си». Оно было вручено Гаю в день, когда в казарме накануне отпуска состоялся прощальный вечер с приглашением гостей. Никаких других объяснений в этом маленьком документе не было. Гай попытался узнать что-нибудь у майора Тиккериджа. Майор ответил:
— Никогда не слышал об этом месте. Должно быть, какое-то новое заведение в корпусе алебардистов.
Начальник штаба, отвечая на тот же вопрос, заявил:
— Это что-то не входящее в наше ведение. Отныне и до момента создания бригады вы поступаете в ведение центра формирования и подготовки части. Полагаю, это будет довольно-таки неуютное заведение.
— А из кадровых туда никто не поедет?
— Нет, ни в коем случае, «дядюшка».
Однако Гаю, сидевшему тогда вместе с другими в холле, среди многочисленных трофеев алебардистов, в атмосфере порядка и уюта, созданной в течение непрерывного двухвекового проживания здесь, казалось невероятным, что какое бы то ни было заведение алебардистов может быть недостаточно совершенным. Поэтому и теперь, когда поезд мчался сквозь холодную и туманную тьму, Гай по-прежнему безмятежно верил только во все самое лучшее. Нога в колене была как деревянная и сильно болела. Он с трудом изменил ее положение среди тесно переплетенных в полумраке ног своих спутников. Младшие офицеры этой небольшой группы явно скучали. Высоко над ними неясно вырисовывались и пропадали в тенях сложенные в штабель вещевые мешки, снаряжение и чемоданы. Лица людей тоже находились в тени и были едва различимы. Лучи света падали только на их колени, но читать при таком тусклом освещении было почти невозможно. Время от времени кто-нибудь из них зажигал спичку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39