п.), а затем породила особо жесткую технологию насилия для преодо-
ления этой анархии.
Сегодня, наблюдая всеобщее попустительство властей в отношении
всех видов анархии - от развала границ до развала общественного по-
рядка, - зададимся вопросом: не включен ли уже пусковой механизм
нового тоталитарного "обуздания стихий", не сталкиваемся ли мы здесь
со своего рода стратегией? Наряду с этими механизмами политического
цикла (традиционный "душный" порядок, разрушение его, доходящее до
300
немыслимых крайностей, и, наконец, тоталитарное усмирение крайно-
стей) действует перманентное давление особых условий российской
истории и географии. Как писал И.Ильин: "Первое наше бремя есть
бремя земли - необъятного, непокорного, разбегающегося пространст-
ва... Второе наше бремя есть бремя природы. Этот океан суши, ото-
рванный от вольного моря..., эти губительные засухи, эти бесконечные
болота на севере, эти безлесные степи и сыпучие пески на юге: царство
ледяного ветра и палящего зноя... И третье наше бремя есть бремя на-
родности... до ста восьмидесяти различных племен и наречий..."1
Понятие "разбегающегося пространства" является, пожалуй, ключе-
вым. Как уже говорилось, долговременный исторический опыт показы-
вает, что это пространство отличается особой геополитической жесто-
костью: чтобы выжить в нем, нужна государственность, существенно
отличающаяся от того "государство-минимум", которое стало эталоном
западного либерализма. В нашем евразийском пространстве требуется
существенно иной баланс общественно необходимого времени: доля
ратно-служилого и политико-административного времени здесь значи-
тельно выше, чем на Западе, доля производительного (экономического)
времени существенно ниже.
Это специфическое соотношение является перманентным фактором
давления в пользу авторитаризма и централизма и не может не накла-
дывать отпечаток на эволюцию политических институтов. Вот почему
достаточно последовательные радикал-либералы не останавливаются
перед любыми мерами, направленными на превращение России в госу-
дарство "среднего уровня", отличающееся большей географической
однородностью. Разрушительные последствия этой стратегии мы сегодня
испытываем на себе: оставленные за бортом части бывшего советского
пространства не остаются пассивно-нейтральными, они агрессивно втор-
гаются в нашу жизнь, создавая все новые социальные и геополитические
угрозы... Следовательно, простая геополитическая редукция не является
той процедурой, посредством которой мы сможем обрести вожделенную
стабильность и облегчить тяжкое бремя российской государственности.
Парадигма производства власти
Сегодня мы переживаем примерно ту же фазу политико-
исторического цикла, которая имела место после Брестского мира
(1918) - тяжелого государственного унижения России, внутреннего
развала и полной неопределенности геополитических перспектив.
Большевики развалили армию и государство в качестве опор прежнего
ненавистного порядка и третировали буржуазное "оборонческое созна-
II
1 Ильин И.А. О России. М., 1991. С. 12-13.
301
ние", ссыпаясь на то, что ожидаемая ими со дня на день мировая проле-
тарская революция автоматически снимет все проблемы обороны гра-
ниц, безопасности и тому подобное. Когда же обнаружилась утопич-
ность ожиданий мировой пролетарской революции, перед большевиками
встала жесткая дилемма: либо признать банкротство своего курса и
уйти от власти, либо превратиться в национал-большевиков, осуществив
процедуру внутреннего размежевания с утопистами-интернационалис-
тами и обратив против них гнев обманутого народа.
В настоящее время мы наблюдаем тот роковой момент "диалек-
тического превращения" отрицателей российской государственности в
неистовых державников, которое в свое время изумило мировую социа-
листическую диаспору. Дело в том, что развал военно-промышленного
комплекса, армии, геополитического пространства и оберегающих его
союзнических договоров наши либералы осуществляли под влиянием
очередной утопии "светлого будущего". На этот раз речь шла о "новом
мировом порядке" и возвращении в "европейский дом". Когда же все
оказалось разрушенным и подорванным, а прием в европейский дом так
и не состоялся, встала не менее жесткая дилемма: уходить от власти с
бременем тяжелейшей государственной ответственности или осущест-
вить внутреннюю инверсию в духе национал-патриотизма и попытаться
направить недовольство обманутых соотечественников на срочно скон-
струированный объект ненависти.
Итак, условия игры остаются примерно теми же. Подобно своим
большевистским предшественникам, совершившим неслыханные пре-
ступления против народа, против России и потому готовым цепляться за
власть любой ценой (в противном случае их ожидал бы не статус ува-
жаемой оппозиции, а эшафот)? нынешний номенклатурно-мафиозный
симбиоз не может просто уйти с властной арены. Его тайны никак не
менее деликатны, чем тайны "великой подпольной партии" - их раз-
глашение смерти подобно. Следовательно, необходимо сохранить власть
любой ценой. Но сохранить власть на фоне сокрушительных поражений
собственного курса — значит небывало взвинтить ее, вооружившись, для
самооправдания, небывалыми, миропотрясательными аргументами.
Таким образом, главный парадокс нашей новейшей политической
истории состоит в том, что основателям августовского режима для со-
хранения своей власти предстоит уже завтра занять позиции, прямо
противоположные тем, с которыми они начали свою реформаторскую
деятельность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186