межнационального консенсуса на пути решительного отказа от ид(
избранничества, от сепаратного вхождения в "европейский дом'
"тюркский дом" и т.п. Вместо деления некогда единого пространства
передовые (предназначенные для вхождения в престижные "дома")
отсталые регионы - проведение старого принципа единой коллектива
судьбы всех народов нашей многонациональной страны, их совместно]
вхождения в современное высокоразвитое общество;
консенсуса между демократической и национально-патриотическ!
идеями. Этот консенсус был нарушен в результате ошибочного отожд(
ствления тоталитаризма с российской национальной традицией. Тотали
таризму необходимо противопоставлять не одни только западные цен»
сти, но и собственную национальную духовность, высоты отечественв
культуры. Только признание того, что с тоталитарным злом можно
нужно справиться собственными средствами, открывает перспектив;
преодоления раскола "западников" и "почвенников".
Важнейший вопрос нашего национального бытия: не иссякли ли и
точники нашей духовности, способны ли мы в борьбе с хаосом и разва
лом не только привлечь западные социально-политические технолга
но и мобилизовать собственный духовный потенциал, без чего не;
можно сохранить чувство национального уважения и исторически
признания.
ПРЕОДОЛИМА ЛИ ВЛАСТЬ УТОПИИ, ИЛИ КАК ВЕРНУТЬСЯ
ИЗ СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО?
Утопическо-прожектерский характер мышления властвующей эли|
ты - застарелая болезнь российской государственности. Столько ра
приходилось расплачиваться за решения, оторванные от жизни, от на|
ционального опыта и даже прямо противостоящие здравому смыслу|
(Впрочем, со времен Просвещения, когда народный здравый смысл ст
отождествляться с "неразумной чувственностью", над которой возвыша!
ется урезонивающий разум, умозрительное доктринерство получил^
невиданные права.) Относительно тенденции нашей правящей
"методически ошибаться" существует две версии. В чем-то они совпа|
дают с неокантианским членением наук о природе, с одной стороны,
наук о культуре, с другой. Первая версия объясняет заблуждения элит
ее односторонним тяготением к сфере "должного" при явной недооцен!
ке "сущего". Утопизм здесь понимается как упрямое "отнесение к цен|
ности" — ориентация не на действительность, а на идеал. Вторая ве
предпочитает методологию отнесения к интересу: пагубные последствии
334
полигаки власть предержащих объясняются не их непрофессионализ-
мом, а своекорыстием. В этом смысле то, что на уровне нации выступа-
ет как ошибочное и убыточное, на уровне корпоративных интересов
элиты оказывается вполне рациональным и прибыльным.
Вероятно, эти два объяснения находятся в отношениях дополнитель-
ности: одно не исключает другого. Но здесь необходимо сделать акцент
на источниках государственно-политического утопизма, представляюще-
го, как показывает исторический опыт, серьезнейшую национальную
опасность.
Некоторые источники утопизма коренятся в глубинных архетипах
российской культуры, гетерогенной в своих основаниях, объединяющей
земледельческий и скотоводческо-кочевнический принципы жизне-
строения. Эти принципы соотносятся с двумя разными типами про-
странства-времени. "Земледелец живет в сравнительно небольшом про-
странстве и ритмичном времени, развивая способность находить боль-
шое в малом. Его хозяйствование - это цепь дифференцирующих уси-
лий, с помощью которых он непрерывно дробит, интенсифицирует про-
странство, насыщая каждую его клеточку трудом... Совсем в другом
пространстве-времени живут скотоводческо-кочевнические племена...
Кочевничество создало весьма эффективную перераспределительную
культуру мирового масштаба и глобальных амбиций. Так возникли
империи Чингис-хана, Тимура... Несколько дней удачного военного
похода дают столько, сколько кропотливому земледельцу не обрести за
годы труда. Так возникает архетипический мир "великого скачка", чу-
додейственного прорыва через нудную повседневность в светлое и изо-
бильное будущее"1 .
Этот архетип "великого скачка" оказал влияние на формирование
главных государственных мифов на разных этапах российской истории.
Новая государственность неизменно пыталась опереться на мобилизую-
щий миф, связанный с концепцией "перескакивания через исторические
этапы", кочевнического набега на слишком медленно текущее время.
Так было уже с концепцией "Москва — третий Рим". Речь шла о пере-
прыгивании через этап независимого национального государства (только
что освободившегося от татар) прямо к государству - носителю миро-
вой идеи, мировой миссии. Мобилизационный миф преодоления време-
ни посредством скачка сполна использовал Петр Великий при основа-
нии нового режима - Российской Империи.
В конце прошлого века снова возникла дилемма: продолжать
"медленный путь" капиталистического развития, на котором России
суждено в обозримом будущем отставать от Запада, или посредством
1 Панарин А.С. Революционные кочевники и цивилизованные предпринима-
тели // Вестник АН СССР. 1991. № 10. С. 21-22.
335
особой революционаристской магии выйти из одного типа времени
(ритмичного, медленно текущего) в другое - скачкообразно-обгоняю-
щее. Диалектическое чудо этого скачка строилось на парадоксе: Россия,
являющаяся по меркам капиталистического развития отстающей стра-
ной, превращается в передовую страну - авангард по новым меркам
посткапиталистической эпохи. Собственно, архетшшческое предчувст-
вие подобного скачка способно и сегодня породить новый мобилизую-
щий миф, основанный на сходном парадоксе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186