Мы знаем
прекрасные образцы совершенной святости, которые дает нам история России, ее
подвижников, ее иноков, ее епископов, которые действительно выковали душу и
мужика, и боярина. Если такие образы, как св. Сергия Радонежского, св. Серафима
Саровского, св. Нила Сорского, св. Иосифа Волоколамского, св. Гермогена и
Филиппа Московских сияют таким блеском и вызывают восхищение в каждой душе,
любящей Христа, то это оказалось возможным лишь потому, что таких святых был
целый легион в монастырях и скитах древней Руси, которые, идя стезею святости,
искали победы над плотью и духом мира сего и стремились к соединению со Христом
распятым и воскресшим". (17)
Русский святой характерен спокойствием своего душевного склада. В душе
русского святого гармонически сочетается одновременно духовная трезвость,
духовная просветленность, мужество и кротость, они рядом живут в его душе не
оставляя никакого места для истерии. Древние святые — эти образованные люди
древней Руси не имеют ничего общего с позднейшим типом русского интеллигента —
этого антигармоничного типа человека, неврастеника еще в утробе матери.
Простые люди средневековой Руси, как и святые средневековой Руси были
также гармоническими личностями, крепко вросшими корнями в национальную
культуру. Их души не были преданы никакой иностранной короне. Они выросли в лоне
Православия.
"Пламя в снегу". Под таким названием в Англии несколько лет тому назад
вышла книга русской писательницы о Серафиме Соровском. Еще с большим основанием
это яркое сравнение мы можем применить к Сергию Радонежскому, духовному столпу,
на который оперлась средневековая Русь в своем национальном строительстве.
II
Интересные мысли о гармоничности души русского человека допетровской Руси
мы находим в книге Вальтера Шубарта "Европа и душа Востока". Они особенно ценны
тем, что их высказывает не русский.
В главе "История русской души" он пишет:
"...Первоначально русская душа, также как и заодно Европейская во времена
готики, была настроена гармонически: Гармонический дух живет во всем древнейшем
русском христианстве. Православная Церковь принципиально терпима. Она отрицает
насильственное распространение своего учения и порабощение совести. Она меняет
свое поведение только со времен Петра I, когда подпав под главенство
государства, она допустила ущемление им своих благородных принципов. Гармония
лежит и в образе русского священника. Мягкие черты его лица и волнистые волосы
напоминают старые иконы. Какая противоположность иезуитским головам Запада с их
плоскими, строгими, цезаристскими лицами! "Вообще, характерным для типа русского
святого является спокойствие и истовость всего душевного склада, просветленность
и мягкость, духовная трезвость, далекая от всякой напыщенности и истерии,
одновременно мужество и кротость..." (Арсеньев). Гармония сквозит во всем
старчестве, этом странном и возвышенном явлении русской земли. По сравнению с
"деловым, почти театральным поведением европейцев", — Киреевский отмечает, —
"смирение, спокойствие, сдержанность, достоинство и внутреннюю гармонию людей,
выросших в традициях Православной Церкви". Это чувствуется во всем, вплоть до
молитвы. Русский не выходит из себя от умиления, но, напротив, особое внимание
обращает на сохранение трезвого рассудка и гармонического состояния духа.
Русский Киреевский (1850), стоит ближе к классическим грекам, нежели к русским
нигилистам следующего поколения. Он также ближе грекам, чем весь европейский
классицизм эпохи Просвещения. Подтверждением того же гармонического
чувства является русская иконопись и, вообще, древне-русская живопись:
совершенная по формам Святая Троица Андрея Рублева (1370-1430), творения мастера
Дионисия — древнерусская архитектура с ее благородным спокойствием. Церковь
Защитницы Марии на Нерли у Владимира (1165), или Дмитровская церковь во
Владимире (1194). Идеальное чувство формы этого искусства сразу же бросается в
глаза.
Гармонически-греческое сказывается в ранней русской душе и в той тесной
связи, которую восточные Отцы Церкви пытались установить с Платоном, в то время,
когда Запад ориентировался на Аристотеля. Платон повлиял и на позднейшее русское
мышление в такой степени, что один из виднейших философов современности мог
сказать: "Для нас, русских, Платон глубоко близок". Самым совершенным выражением
русского чувства гармонии является вера в богочеловечность Христа. Согласно
русскому воззрению "это есть самое сердце христианства" (Булгаков).
Прометеевская культура стремилась к разделению на две враждебные половины — Бога
и мира, религии и культуры (Лютер: "Князь, конечно, может быть христианином, но
как таковой, он не смет управлять. Как личность — он христианин, но княжеское
звание не имеет никакого касательства к его христианству"). И этому в противовес
богочеловечность Христа является прообразом внутренней связи между Богом и
человеком, между тем миром и этим, земным.
За эту мощную идею держалось русское Православие. (С какой любовью и
благоговением культивировал ее Соловьев). Она принадлежит русской душе, как
чистейшее и возвышеннейшее отражение врожденной гармонии, как
глубокомысленнейшее выражение ее чувства всеобщности.
Об этой России киевского периода Европа не знает почти ничего. Так
созрели суждения и предрассудки, как, например, Шпенглеровский о том, что Россия
воплощает собой Апокалипсическую ненависть против Античной Культуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33