И тотчас в окно рубки полетели стограммовые шашки взрывчатки с бикфордовым шнуром на три секунды горения. Бронированные стекла раскололись на части, и в ход пошли ручные гранаты. Моряки ворвались в помещение. Рубка была пуста.
Вертолет сбросил еще четверых на грузовую палубу и развернулся к катамарану.
А Трент находился в это время на расстоянии двухсот метров в убежище на островке. Момент был опасный, и бывший разведчик занервничал – вооруженные люди в горячке могли и не услышать его из-за рева двигателя. Лежа на животе, он поднял на весле от доски для серфинга свою майку. Ее увидели. Вертолет пролетел над катамараном, и стрелок в качестве предупреждения выпустил короткую очередь в соседнюю ложбинку на островке. Но Трента не нужно было предупреждать. Он вытянулся и вжался в землю. Вертолет с оглушительным ревом прошел у него над головой, подняв тучи песка, сбросив на островок нескольких человек и улетел. Трент, не поднимая головы, крикнул, что он англичанин с катамарана. Моряк с нашивкой сержанта приказал ему подняться на ноги.
– Командир велел вам вернуться на ваше судно, – сказал он по-английски с глухим американским акцентом, вероятно, почерпнутым из фильмов.

***

Трент сидел в кокпите «Золотой девушки» и смотрел, как с северной стороны подошло военное патрульное судно, а за ним – катер береговой охраны из Пуэрто-Принсесы. Патрульный корабль ошвартовался у кормы «Цай Джена», моряки спустили на воду пластмассовую шлюпку и вскоре на судне перемешались все виды войск: военные моряки, солдаты береговой охраны, морские пехотинцы…
Один из моряков спустился в шлюпку патрульного судна, и рулевой осторожно повел ее через рифы к «Золотой девушке». Трент заметил нашивки командора на погонах гостя. Моряк был на несколько лет моложе его, для филиппинца необычно широкоплечий, крепко сбитый, легкий в движениях. Угрюмо улыбнувшись, он поднялся на катамаран и прошел в кокпит.
– Вы отлично провели операцию. – Трент кивнул на «Цай Джен». – Наверное, немало тренировались.
Командир не отреагировал на комплимент и, даже не представившись, попросил изложить версию происшедшего.
Трент рассказал, что слышал, как какой-то катер подошел к «Цай Джену». В течение примерно получаса там шла гулянка, а потом наступила тишина. Это встревожило его, и он спустился за борт и спрятался в скалах на островке. Потом катер стал охотиться за ним.
– Вы были вооружены? – спросил морской офицер.
– Да, – ответил Трент, – винтовкой, – и протянул ее офицеру.
Офицер понюхал ствол двенадцатизарядной винтовки.
– Один выстрел?
– Да, один, – подтвердил Трент.
Командор, по-видимому, утратил к нему интерес. Возможно, он обдумывал то, что услышал. На палубе теплохода фотографировали, обмеряли, укладывали трупы в мешки. Над горизонтом появилась золотая полоса – начинался рассвет.
Наконец офицер набрался сил, чтобы зевнуть и почесать в затылке.
– Так что же вы сделали этим выстрелом? – Он отодвинул винтовку Тренту. – Погасили прожектор? Трент кивнул, и офицер неожиданно улыбнулся:
– Молодец, сукин сын. Они-то думали, что напали на голубка. Бах! А это не так.
– Да, что-то в этом духе… Трент спустился в камбуз и поставил на плиту кофе.
– Не хотите ли яичницу? – предложил он командору.
– Да, пожалуй, – ответил тот. – Можно я осмотрю судно?
– Будьте моим гостем.
Из двери кокпита по левому борту спускался трап в кают-компанию, которая находилась в надстройке, возвышавшейся над корпусами катамарана. Большие окна выходили на мостик. По левому борту от трапа стоял штурманский столик, где размещалось электронное оборудование фирмы «Брукс и Гейтхауз». С него на циферблаты дублирующих устройств, висевших на переборке кокпита, передавались показания скорости хода, скорости ветра, глубины, барометра, прибора спутникового определения места. Навигационная аппаратура дополнялась радиопередатчиком Сейлора.
В передней части кают-компании стоял стол, крепившийся к основанию мачты. Стол огибала длинная кушетка в форме подковы, устланная гватемальскими покрывалами с ручной вышивкой. Вдоль кормовой переборки выстроились низенькие судовые шкафчики с пузатыми графинчиками белого и темного рома и закрепленными на полках струнами шеренгами бокалов резного стекла. На полу были расстелены афганские коврики. На книжных полках тесными рядами стояли книги. Над ступенями ведущего в жилые помещения трапа висели друг против друга две написанные маслом картины XIX века, изображающие корабли в устье Темзы.
Камбуз был расположен в середине судна, в левом его корпусе. По обе стороны размещались двухместные каюты. В каждой каюте – умывальник и туалет. Единственная каюта в правом корпусе находилась ближе к корме и была длиннее, чем каюты слева. Она отделялась туалетом и душем от помещения для парусов, которое, в свою очередь, выходило на носовую часть палубы. Койки были застелены мексиканскими покрывалами, занавески подобраны в тон, а на белом полу лежали яркие половики.
– Отличный дом, – сказал офицер, садясь за стол.
– Спасибо.
Трент поставил перед гостем тарелку с яичницей, а сам сел напротив.
Филиппинец поел, подобрал остатки яичницы кусочком хлеба и улыбнулся.
– Ну да, Норфолк, штат Вирджиния, но ты был на несколько курсов старше.
– Немного старше, – согласился Трент. Филиппинец вспоминал, что они проходили один и тот же процесс отбора и одинаковый курс обучения. Где они обучались и к какому виду специальных войск относились – неважно. Раз ты прошел такой курс обучения, это значит, что отныне ты принадлежишь к числу тех избранных, к которым обращаются, когда дело приобретает скверный оборот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100