Эмар де Фалуа с бородой, как у лешего, перед отъездом в Страсбург вновь предстал перед Франсуа в своем измененном обличье. Тот встретил его с великой радостью как единственного свидетеля своих злоключений. Он много раз задавался вопросом, до какой степени может измениться человек. Каким образом тот, кого он едва не задушил, превратился в верного пса? Он дал себе зарок поговорить об этом с Жозефом при первой же встрече.
В том же месяце Александр Люксембургский устроил праздничный ужин по случаю выезда на первую в сезоне охоту с гостями из Пфальца. Пригласил он и Франсуа де л'Эстуаля, хотя тот охотником не был.
Для молодого человека это был первый самостоятельный выход в свет. У него не имелось почти никакой одежды, кроме рабочей. Наряды его не интересовали, но, желая оказать честь своему покровителю, он заказал синий шелковый камзол, белые штаны, широкий плащ из синего сукна, скромно расшитого серебром. Цирюльник посоветовал ему обстричь волосы кружком. Франсуа согласился, но когда посмотрелся в зеркало, не узнал себя и сказал, что падающая на лоб челка делает его похожим на лошадь.
– Такова мода, – заверил цирюльник. – Ни одно нежное сердечко перед вами не устоит.
Когда Франсуа явился, в стенах архиепископского дворца, освещенного множеством свечей, гремела музыка скрипок в сопровождении пронзительных звуков клавикордов. Два десятка приглашенных расхаживали в большом зале на втором этаже; через открытую дверь был виден накрытый стол, поставленный подковой. Все взгляды обратились на вновь прибывшего, который был, несомненно, самым видным среди гостей. Он направился к князю-архиепископу, преклонил колени и поцеловал перстень. Александр Люксембургский положил руку ему на плечо в знак дружеского расположения, поднял его и представил собравшимся.
Франсуа сразу понял цель приглашения, когда заметил обращенный на него взор юной девушки, Софи-Маргерит фон унд цу Гольхейм, и взгляды ее отца, графа Адальберта, матери и брата, которого звали Отон.
– Вы говорите по-немецки, барон? – спросил граф Адальберт.
– Да, граф.
– Прекрасно. Охотитесь?
– Нет, граф.
– Почему же?
– Дело, которым я руковожу, требует постоянного внимания.
– Вы ведь печатник, да?
– Да, граф.
– Необыкновенное ремесло! – заметил граф. – В нем сочетаются знание, искусство и коммерческий дух.
Итак, Александр Люксембургский все рассказал немцу о его предполагаемом зяте. Франсуа перевел взгляд на Софи-Маргерит. Лицо в форме сердечка, маленький подвижный рот, светлые, чуть удлиненные глаза, пышные льняные волосы, падающие на плечи и увенчанные маленькой шапочкой – Zuckerhut – с одной лишь жемчужиной в качестве украшения. На вид не больше шестнадцати лет. Софи-Маргерит буквально впилась взглядом в Франсуа, а тот сохранял полную невозмутимость, но при этом улыбался.
– У вас есть земли? – спросил граф.
– Есть у моей матери, монсеньер. Мои земли включены в ее имение.
– Большое имение? С лесами?
– Чуть больше тысячи арпанов, граф. Земли лесистые, но прежде всего служат для сева.
Тысяча арпанов! Франсуа понял, что его считают человеком богатым, и это сразу изменило отношение к нему. Графиня широко раскрыла глаза:
– Но кто же там охотится, барон?
– Никто, сколько я знаю. Кажется, право на охоту было уступлено интенданту.
– Счастливец интендант! – воскликнул граф. – Тысяча арпанов для него одного!
Он засмеялся.
– Позвольте мне пригласить вас, граф.
– Ловлю вас на слове.
Франсуа отвели место рядом с Софи-Маргерит.
Как ни странно это могло бы показаться, но за исключением Анжелы, которая была ему как сестра, он никогда не сидел рядом с девушкой. И уж тем более с предполагаемой невестой. Он находил ее очаровательной, похожей чем-то на абрикос, хотя было в ней и что-то от сливы. О чем разговаривают с девушками?
– Вы не поедете на охоту? – спросила она.
– Нет, мне некогда.
– Вы ездите верхом?
– Конечно.
– Тогда вы могли бы просто покататься.
– А вы?
– Я буду следовать за охотниками вместе с матушкой. Женщинам не положено стрелять из лука, – сказала она так, словно за этим таился еще какой-то скрытый смысл. – Вы будете охранять нас, – добавила она.
– От кого?
– От диких зверей, которые могут внезапно выскочить из чащи.
Он силился понять ее намеки. В любом случае ему было трудно уклониться от предложенной роли защитника.
– Что ж, хорошо, – неохотно согласился он, – я буду с вами. Как могу я оставить вас без защиты?
Она хихикнула. Приключение интриговало ее. Франсуа доверил печатню на три дня Жереми Ле Гито.
Охотники выехали на рассвете, их было около тридцати человек с Александром Люксембургским во главе; справа от него скакал граф Лимбургский, слева граф Гольхейм, за ними следовали местные дворяне, а также дамы и девицы, охранять которых предстояло Франсуа. Сопровождали князя секретарь и четверо слуг, призванных обеспечить угощение и комфортные условия для гостей. Кавалькада направилась к одному из охотничьих павильонов князя-архиепископа, расположенному в шести лье от Страсбурга, в самой чаще леса в Верхнем Эльзасе.
По мере продвижения туман все больше сгущался, и через два часа после выезда уже не было видно ни зги. В павильоне охотников ждали загонщики и свора, которую было слышно издалека. Затем все углубились в лес в поисках обещанных князем-архиепископом крупных красивых секачей, а также молодых кабанчиков и косуль.
Как, черт возьми, охотники сумеют разглядеть дичь в таком густом тумане? – думал Франсуа.
Он опасался, что в любую секунду из-за деревьев может выскочить разъяренный медведь, волк или олень и броситься на них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109