— Он хлопнул в ладоши.Охранники ввели Огю. Сано изумленно воззрился на бывшего начальника. Судья выглядел так, словно его только что вытащили из постели. Лицо заспанное, поверх ночной одежды плащ. Увидев Сано, Огю ойкнул и попятился к дверям. Охранники подтолкнули к помосту и поставили на колени.— Ваше превосходительство, какая честь для меня, — заикаясь, проговорил Огю, склонившись перед правителем.Сёгун окинул его суровым взглядом.— Вы препятствовали Сано Исиро расследовать убийства Ниу Юкико и Нориёси?— Что вы... что вы... нет, ваше превосходительство, — залепетал Огю.Сёгун посмотрел на канцлера, тот сдвинул брови.— Вы знали, что госпожа Ниу организовала несколько убийств, желая скрыть преступление своего сына? — спросил Цунаёси. — Из-за ваших махинаций господин Ниу сегодня ночью чуть не убил меня.— Нет. О нет, — простонал Огю и распростерся на полу. — Ваше превосходительство, прошу вас, поймите. Уверяю вас, если бы я знал, то никогда...— Довольно! — Резкий окрик сегуна прервал жалкие причитания. — За недопустимое пренебрежение обязанностями и предательское поведение, поставившее под угрозу мою жизнь, я освобождаю вас от обязанностей судьи Эдо и приговариваю к бессрочной ссылке на остров Садо. Вы проведете в тюрьме три месяца, пока на остров не отправится корабль. — Он кивнул охранникам.— Нет! — взвыл Огю. — Прошу вас, ваше превосходительство, будьте милосердны!Охранники подняли его. Он брыкался, стараясь высвободиться, но ражие ребята быстро выволокли его из зала. Сано был потрясен. Ужас от мгновенной расправы, смешанный с жалостью, испортил удовольствие от поражения могущественного противника.Когда истерические рыдания в коридоре стихли, один из старейшин сказал:— Печальное происшествие. Теперь по городу пойдут разговоры.Канцлер Янагисава заговорил, прежде чем это собрался сделать сёгун.— Вы правы, — сказал он. — То, что его превосходительство сегодня ночью едва не убили, должно быть известно как можно меньшему числу людей. Как и то, что в нашей системе безопасности произошел сбой.Старейшины и Цунаёси внимали ему с почтением. Сано припомнил завтрак в офицерской гостинице: «Похоже, Янагисаве действительно перешла значительная часть власти сегуна».— Мы не можем допустить, чтобы даймё подумали, будто сёгун уязвим для нападения. Клан Токугава не должен потерять авторитет, иначе разразится мятеж.Послышались одобрительные реплики.— Я предлагаю следующую версию событий. В Ёсиваре произошла схватка между бандитами. В ходе беспорядков погибло много горожан, которые бросились на помощь полиции. Среди них — молодой господин Ниу и двадцать его друзей. Преступники, не убитые на месте, арестованы и после суда казнены.Сёгун кивнул, старейшины переглянулись. Сано, хоть его и покоробило наглое искажение истины, признал разумность предложения.Глава Совета старейшин неуверенно возразил:— Это сработает, да. Кроме нас, в курсе того, что его превосходительство сегодня ночью был в Ёсиваре, охранники, семья и самые доверенные слуги. Молодой господин Ниу и его сообщники убиты. Госпожа Ниу и ее слуга Эии-тян мертвы. Мы можем прибегнуть... к методам... — «Кнута и пряника», — понял Сано, — ...чтобы принудить очевидцев молчать. К тому же кланы заговорщиков никогда не признают, что имели какое-либо отношение к государственной измене. Однако закон предписывает, чтобы родственники изменников были наказаны. Разве нам не следует действовать по закону?У Сано упало сердце, он представил, как Мидори и члены ее семьи, а также сотни невинных людей идут на казнь, чтобы поплатиться за преступление, которое не совершали. Он испытал несказанное облегчение, когда вновь заговорил канцлер:— Как вы верно указали, все злодеи мертвы. Дальнейшее наказание... — Он развел руками.Сано расшифровал жест так: дальнейшее наказание удовлетворило бы закон, но не потребность правительства в сохранении тайны и не потребность страны в порядке и мире.Припарки притупили боль; успокоительный чай навеял сон. Очнулся Сано, только услышав свое имя.— Сано-сан, простите, что задерживаем вас так долго. Мы понимаем, вы устали. Но нам нужна всего еще минута вашего драгоценного времени.Сано встрепенулся.— В награду за вашу верную службу я дарую вам право выбрать награду самому, — сказал Токугава Цунаёси.Сано растерялся от щедрости подарка.— Благодарю вас, ваше превосходительство. — Он замолчал, лихорадочно соображая. — Я прошу, чтобы женщина Глициния была освобождена от пребывания в квартале развлечений, чтобы ей дали деньги, достаточные для безбедного существования.Сёгун подался вперед, на лбу появилась задумчивая морщина.— Хорошо. Но юдзё... Это слишком банальная просьба. Просите что-нибудь пооригинальнее.Сано осмелел:— Я прошу, чтобы память моего секретаря Хамада Цунэхико, погибшего при исполнении долга, была увековечена памятником на его семейном кладбище. — Признательность сегуна наверняка пойдет много дальше того, чтобы утешить семью мальчика. — И чтобы Ниу Мидори выпустили из женской обители храма Каннон и перевезли домой в Эдо.— Он ничего не просит для себя! — восхитился сёгун. — Только для других. Ваши просьбы будут выполнены, Сано-сан. В награду за ваше бескорыстие я оставляю за собой право самому решить вашу судьбу. * * * Пересекая канал, Сано потрепал великолепного вороного жеребца, которого Токугава Цунаёси дал ему взамен погибшего коня. Седельные сумки были забиты новогодними подарками — красивой лаковой посудой, керамикой, серебром, изящно обернутыми коробочками с моши и мандаринами — для семьи и друзей. Он осмотрел себя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91