Селиг не помнил, проезжали ли они эти места, но здесь должно быть достаточно народу, чтобы нашелся хотя бы один человек, говоривший на кельтском. Он обошел высокий забор, предвкушая теплую постель и заботливые руки женщин, хлопочущих над ним. Но до ворот так и не добрался. Дурнота снова охватила Селига, и он рухнул у самой стены, не в состоянии продолжать путь, пока не станет легче…
Селигу показалось, что он слышит тихие голоса по ту сторону ограды, но различить слова было невозможно, а кроме того, он и не смог бы крикнуть достаточно громко, чтобы быть услышанным. К воротам приблизились четыре всадника, вероятно, возвращавшийся патруль, и двое направились к тому месту, где лежал Селиг. Он облегченно вздохнул, но, к несчастью, преждевременно, поскольку обрел здесь не покой и помощь, а муки ада.
Глава 7
Направляясь в дом, Эрика едва обратила внимание на въезжавших в ворота стражников. Она снова опаздывала к ужину, что за последнее время стало привычным, и все изза подлого грабителя. Негодяй снова совершил набег сегодня днем и на этот раз поживился ее драгоценностями. Эрика не могла ни о чем другом думать, кроме как о том, что, несмотря на все попытки, так и не удалось поймать вора.
Но не успела она сесть за стол, установленный на возвышении, и крепко обнять племянника, как один из стражников появился рядом и сообщил, что Уолнот захватил шпиона и просит разрешения повесить его. Опять его старые штучки - требует вынести приговор, прежде чем дал ей время хотя бы подумать об этом или узнать, в чем дело.
- Приведите пленника сюда после ужина, когда в холле будет меньше народа, - велела она стражнику. Но тот почемуто неловко переминался с ноги на ногу.
- Не соблаговолит ли миледи сама выйти во двор? Потребовалось шесть человек, чтобы затащить его в темницу. Он отказывается идти сам.
- Но почему?!
- Не хочет объяснить… то есть говорит на языке, которого мы не знаем.
- Чепуха, - фыркнула Эрика. - Если этот человек шпион, он просто должен понимать нас, иначе не сможет ничего выведать, кроме того, что увидит своими глазами. В чем Уолнот обвиняет его?
- Он не сказал.
- Хорошо, - вздохнула Эрика, - я приду после того, как поужинаю. Надеюсь, дело не настолько неотложное?
Она говорила так сухо, что солдат, вспыхнув, поспешил прочь. Но теперь Эрика рассеянно жевала, не обращая внимания на то, что перед ней стоит, и размышляя над словами стражника. Шестеро, чтобы доволочь одного до темницы? Непонятная история… разве что сложением шпион походил на Терджиса, а, насколько знала Эрика, подобного Терджису не было на всем свете.
Любопытство Эрики было невольно возбуждено настолько, что она, так и не поев как следует, направилась к выходу. Ее тень, конечно, скользнула следом, с сожалением оглядываясь на недоеденный ужин.
Темницей теперь служила не просто глубокая яма в земле, в которую швыряли преступников. На ее месте была не очень большая крепкая постройка без окон, с цепями, ввинченными в стены. От прежнего подземелья осталось лишь название.
Эрика приходила сюда только однажды: не потому, что пленников было совсем немного, просто старалась выносить приговоры в зале, прежде чем преступников заковывали, поскольку, как правило, необходимости в кандалах вообще не возникало. Она сама ненавидела темницу, где жестокость, казалось, пропитывала стены, ржавые цепи, кнуты, омерзительную вонь пота, крови, немытых тел… и страха.
К счастью, приговоры выносили быстро, так что пленникам не приходилось проводить здесь много времени. Если заключенные не могли заплатить выкуп за свои прегрешения, Эрика предпочитала следовать местному обычаю и обращала провинившихся в рабство на определенный срок, обычно не больше чем на год, и редко соглашалась с Уолнотом, вечно норовившим избить несчастных до полусмерти.
Но шпионаж считался серьезным преступлением, которого не загладишь никаким выкупом, поскольку речь шла о войнах и оборонительных сооружениях, а добытые сведения могли привести к гибели сотен солдат.
Виселица была милосердным наказанием для шпиона, пойманного во время войны, но сейчас на землю пришел мир, и Эрика была даже рада тому, что не придется никого казнить. Правда, Рагнар, закаленный воин, не согласился бы с ней, но его здесь не было.
Уолнот еще не покинул темницу. Горел всего один факел, так что почти все пространство было погружено в полумрак, дым ел глаза и плотным покрывалом висел над головами. Эрика попросила оставить дверь открытой и впустить хотя бы несшего воздуха. Конечно, темница находилась в ведении Уолнота, но неужели он никогда не приказывал прибрать здесь хотя бы немного?
Терджис, не привлекая к себе особого внимания, прислонился к стене у самой двери, где было всего темнее. Узника приковали к дальней стене так, что его руки были высоко подняты над головой. Но больше Эрике ничего не удавалось увидеть: пузатый Уолнот загораживал остальное.
Оказалось, что капитан, при появлении Эрики схватив заключенного за волосы, приподнял его голову, но теперь разжал пальцы и отступил. Пленник, повидимому, потерял сознание и тяжело обвис на железных цепях. Эрика гневно вскинулась, но, не произнося ни слова, только вопросительно подняла бровь, хотя лицо Уолнота отнюдь не было виноватым, скорее раздраженным.
- Он только и делает, что притворяется, миледи, - сообщил он на местном диалекте.
Эрика обучала своих людей датскому, желая, чтобы в поместье все объяснялись на языке ее родины, но дело подвигалось медленно, а когда ее не было рядом, слуги переходили на англосаксонский. Особенно упорствовал Уолнот, даже в присутствии Эрики, но та отказывалась отвечать ему, хотя понимала наречие достаточно хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15