Она вдруг поняла, почему Саймон так странно вел себя утром и почему он с такой жадностью занимался с ней любовью. Он уже знал, что надвигается и как она на это отреагирует.
— Это ведь не сюрприз для тебя, правда, Принцесса? — пробормотал он. — Ты же знала, что в один прекрасный день это случится?
— Но ты ничего не сказал…
— Я подумал, что тебе легче будет ничего не знать… пока это не кончится.
Она почувствовала, как ею овладевает гнев. Он и это хотел от нее скрыть так же, как проделки Нейла.
— Нет, ты не это подумал, — выпалила она. — Ты подумал, что я помчусь предупреждать дядю.
— Дело не в этом, — попытался было он возразить, но по его лицу было видно, что она права.
— Ты ничего не сказал потому, что не доверяешь мне. — Она почти кричала. — Действительно, как ты можешь доверять своей жене! Она всего лишь женщина и к тому же креолка.
— Перестань, ты не так меня поняла, — он шагнул к ней, бледный и взволнованный.
— Как раз так, признайся, Саймон. Тебе нравится иметь жену, когда речь идет о чистом доме, хорошей еде, постельных удовольствиях. — Слова без промедления соскакивали у нее с языка. — Ты хочешь, чтобы я согревала тебя в постели, но когда дело доходит до действительно важных вещей…
— Карамба, черт подери, Камилла! — прервал ее Саймон. — Ну как я могу тебе доверять, ведь ты у меня за спиной уже пыталась срывать мои планы. Твой характер непредсказуем, ты бросаешься в такие рискованные мероприятия, в которые сам дьявол побоялся бы лезть. — Тон у него стал неприязненным. — Ты говоришь, жена нужна мне только для ведения хозяйства и любовных игр. Ну что ж, у меня ведь нет выбора, правда? Ты же ничего больше и не желаешь дать. Я даже в преданности твоей не уверен. Она вся в распоряжении Дезире и дяди Жака. Вряд ли что останется для собственного мужа, — он резко оборвал речь, отвернулся и быстро пошел к лошади. — Нет у меня на это времени, — пробурчал он, взбираясь в седло.
Она подоспела к нему как раз вовремя, чтобы успеть выхватить гневно поводья у него из рук. Как мог он так просто развернуться и уйти от разговора!
— Так ты о преданности заговорил? Дезире и дядя Жак завоевали мою преданность, год за годом заботясь обо мне. Никто из них ни разу не солгал мне!
Он смотрел на нее, глаза его сверкали.
— Боже правый, как я устал выслушивать упреки по поводу того, как я плохо с тобой обращаюсь! Я сделал тебе предложение, хотя и не обязан был этого делать. Я предоставил тебе свой дом, свое имя… — он понизил голос, — свою нежность. Но тебе всего этого мало, да? Тебе надо луну с неба и чего-нибудь еще в придачу.
— Ах вот как?! — вскричала она. — Ты не дал мне самого главного — своего доверия. Ты солгал мне, едва мы поженились, прикинувшись подлецом, только бы не сказать правды. Потом ты скрыл правду о Нейле… потому что опять не поверил, что я поведу себя подобающим образом.
Она еще туже накрутила поводья на руку, так что лошадь стала переступать от нетерпения. Саймон смотрел в другую сторону, профиль его казался каменным в лунном свете.
Но она продолжала:
— Ты отдаешь мне гораздо меньшую часть своей души, чем я отдаю тебе. И я должна стоять в стороне и принимать с благодарностью все, что ты решишь по поводу моей собственной жизни. — Он хмыкнул, услышав это «с благодарностью». — Наверное, я сделала много плохого, но я ни разу не солгала тебе.
Она запнулась, но продолжала:
— Ты скрываешь свой истинный характер, свои мысли и желания… скрываешь свои планы… Как могу я быть тебе преданной, когда ты не уделяешь мне ни грамма души. Там мне все понятно: семья, родство, кровь, а ты… ты не даешь мне понять, чему присягать. Единственное, чему ты верен, — это твоя месть. А я не желаю этому помогать. Месть отвратительна.
Она дотронулась до его руки, но он отпрянул. Тело его было жесткое, неподатливое, как и душа. Он намеренно строил сейчас между ними стену, которую никто не в силах разрушить.
Со вздохом она положила поводья ему на седло и отступила. Он не понял, в чем дело. И никогда не поймет.
— Как же ты мог ожидать от меня преданности, когда у тебя нет ко мне доверия?
— Камилла, — пробормотал он, подбирая поводья, — я могу тебе доверять во всем, кроме дела, касающегося твоего дяди. Ты хочешь, чтобы я отказался выполнять ради тебя свой долг, а я этого сделать не могу.
Она печально покачала головой.
— Не от долга прошу я тебя отказаться, Саймон. От мести. Я хочу, чтобы ты забыл о мести. Я знаю, что ты должен арестовать его. Пусть так. Но прошу, не убивай его и не допусти, чтобы его повесили.
Лошадь нетерпеливо переступала ногами, луна с каждой минутой поднималась все выше. Саймон смотрел на Камиллу.
— Скажи мне одну вещь, Принцесса. Ты хоть сознаешь, какую цену ты просишь заплатить? Хочешь, чтобы я потерял свой пост? Хочешь, чтобы я предстал перед военным судом? Или чтобы я просто сложил оружие и предоставил Зэну и его людям возможность перерезать нас, как поросят?
— Они не убьют вас!
— Да неужели? Господи, ты что, действительно не понимаешь: арестовать его можно, только вступив в бой? Твой дядя и его люди будут защищаться. Любой из нас может умереть. — Выпрямившись в седле, он стал похож на мраморную статую героя войны. — Я постараюсь предотвратить кровопролитие, но бой — это всегда штука опасная.
Бой? Все сжалось у нее внутри. Нет, она вовсе не думала, что может завязаться бой. Она наивно полагала, что Саймон и его солдаты, окружив пиратов, тихо-мирно приведут их в Новый Орлеан. Но ведь та злополучная битва дяди Жака с армейским кораблем и впрямь доказывает, что он пойдет на все, станет сражаться с кем угодно, лишь бы избежать ареста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106