Прославленный Бертран служил верой и правдой королю Англии, Анжу, Туреньи, Аквитании, Пуату, Оверньи, Перигора, Лимузена и Нормандии Генриху Второму, чей герб украшали ветки дрока.
Тридцать четыре года назад, когда Пейре еще и в помине не было и его родители не были даже знакомы, этот самый Генрих воевал с Тулузой. Господином Тулузы в то время был десятилетний Раймон Пятый, против которого ополчились разом три короля – Франции, Англии и Арагона. Безусловно, они вышибли бы юного графа с его трона, разорвав графство на клочки, если бы Раймон не решился на единственно верный ход, заключил союз с королем Франции против Англии и Арагона. Людовик Седьмой отдал в жены юному Раймону свою сестру Констанцию. Этот шаг сделал Раймона пэром Франции и спас Тулузское графство.
Поклявшийся защитить Тулузу, Людовик Французский повел себя необычно – вместо того чтобы принять открытый бой, защищая стены Тулузы, он прищемил хвост врагу в его собственных владениях, вторгшись разрозненными отрядами в Пуату, Лимузин, Овернь и Перигор. После этого Генриху не оставалось ничего другого, как убраться из Тулузы подобру-поздорову, поспешно удирая от преследовавшего его по пятам Раймона Тулузского.
Двенадцать же лет назад, в 1173 году, когда родился и сам Пейре, сын Генриха Второго, тоже Генрих, заручившись поддержкой до сих пор таившего обиду за попытку отобрать его родовые земли Раймона Тулузского и короля Франции, начал войну против своего собственного отца.
Подстрекал же его на этот шаг небезызвестный Бертран де Борн, сирвенты которого заставляли каждого, кто мог держать в руках оружие, подняться на справедливую войну. Учитывая, что оружия, хотя бы самого примитивного, в то время не было только у безруких, война охватила города, подобно свирепому пожару.
И все бы было хорошо, если бы не подлое предательство короля Арагонского, который вдруг изменил данному молодому королю слову и напал на Тулузу. Чудом Раймону удалось не дать пасть графству, буквально в последний момент отразив атаки предателя, но, к сожалению, не пленив его самого.
С этого момента удача отвернулась от юного Генриха и его учителя и друга Бертрана де Борна, который хоть и заклеймил позором Альфонса Арагонского, но сделал это поздно и, видимо, не вложил в сирвенту хорошего проклятия, отчего король-предатель остался жив и невредим.
Зато принц Генрих, старший сын короля Генриха Второго и наследный принц английского престола, умер. Де Орнольяк ничего не говорил о том, был ли он отравлен или околдован, но Пейре чувствовал в этом горький привкус предательства и измены.
Бертран де Борн был потрясен смертью своего друга, его печаль и отчаяние рождали новые песни, которые де Орнольяк пел Пейре, аккомпанируя себе на старой домре или трехструнной гитаре, и Пейре плакал, воспринимая разрывающую сердце своего любимого трубадура боль.
Сколько раз, слушая и играя эти песни, Пейре проклинал злую судьбу, пожелавшую, чтобы он – Пейре Видаль – появился на свет столь поздно и не мог помчаться на выручку Бертрану, когда Генрих Английский вместе со своими баронами атаковали его замок Аутафорт и пленили самого трубадура.
Белая лютня в руках мальчика плакала и стенала, мелодии, рожденные чужой болью и отчаянием, летели над горами и лесами Тулузы, призывая их в безмолвные свидетели.
Слава Богу, который в конце концов отвлекся от своих дел и пришел на помощь к плененному и уже приговоренному к казни трубадуру, слава Богу, который вложил в уста Бертрана горестную песнь на смерть юного Генриха и которую он пропел перед английским королем.
«Бертран, ты хвастался, что тебе нужна лишь половина твоего гения. Боюсь, что и две половины не могут уже более тебя спасти», – донеслось до плененного трубадура с высот английского трона.
«Да, сэр. Я потерял свой гений и свою душу в день, когда умер твой сын Генрих», – ответил ему Бертран и запел полную тоски и скорби похоронную песню.
Никто из слышавших ее не остался равнодушным, король и подданные рыдали, покоренные песней Бертрана, которая лилась, подобно крови, из открытой раны его сердца.
Бертран остался жив!
Более того, он снова был в милости, и де Орнольяк божился, что рано или поздно Пейре сумеет познакомиться с прославленным трубадуром лично.

О том, как Пейре с друзьями подглядывали за голой бабой, и об ангелах небесных

Однажды Пейре вместе с ватагой мальчишек подкараулили коровницу Милисенту во время купания. У коровницы этой была странная особенность мыться не в доме, а именно в реке. Мальчишки приметили это уже давно и теперь по очереди караулили, ну когда же мосластая Милисента сподобится пойти на реку. Караулить начали с полнолуния, но пришлось набраться терпения, с купанием Милисента медлила. Меж собой мальчишки заключали пари о том, когда же толстуха наконец соберется совершить омовение. Но ни на старой луне, ни в новое новолуние Милисента не мылась.
Хотели уже прекратить слежку, когда толстуха надумала-таки явиться на реку. Случилось это аккурат в день перед полнолунием, так что мальчишки затаив дыхание крались за ней до самого берега. Когда дородная Милисента в одной холщовой рубахе вошла в воду, Пейре, наблюдавший эту картину в первый раз, хотел было уже разочарованно плюнуть. Мол, надо же было столько сил убить для того, чтобы увидеть корову в холстине, когда Милисента вдруг погрузилась по макушку в воду и, тут же вынырнув оттуда, начала выбираться на берег, отплевываясь и фыркая от удовольствия.
Взорам пацанов предстало дивное зрелище – старая холщовая рубаха облепила рыхлое тело коровницы, огромные как бурдюки груди колыхались, по черным мокрым волосам текла вода, внизу рубаха задралась, и были видны две мясистые ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14