«Девушки выходят замуж, потому что боятся остаться одни. Ты — не бойся. Вспомни поле и свободный ветер, протяни руки навстречу чистому синему небу, и ты никогда не будешь одинока». Она сказала девочке: «Девушки выходят замуж без любви, потому что они читали о ней в книгах и смотрели о ней в кино, а в книгах и кино любовь ненастоящая. Девушки ждут любовь, а она не приходит — потому что они ждут ненастоящую любовь. Не верь такой любви. Не ищи ее и не жди».
Мальчишка, который успел вырасти, и девушка полюбили друг друга. Они поженились, и у них родился маленький сыночек.
Сын рос, а мама и папа все чаще кричали друг на друга, ссорились по пустякам. Наверное, они не подходили друг другу. Быть может, ошиблись в выборе — и то была ненастоящая любовь. Кто знает..
Однажды папа пришел домой пьяный, а на следующее утро проснулся, и у него уже не было семьи, а в небо один за одним с крыш и балконов срывались голуби… их было много-много, тысяча или даже две…
— Так много не бывает!
— Тсс. Это сказка. В сказках бывает и три тысячи голубей. Папа проснулся рано утром и заплакал. Как тогда, когда убил брата. Он выбежал из дома и долго-долго бежал без оглядки. За время скитаний по стране он научился прятаться и готовить из голубей прекрасный шашлык. И он бежал в другой город, на остатки сбережений купил там квартиру и устроился на работу. Решил исправиться. Помогал другим, строил больницы для нищих и голубятни для голубей. Умер через сто лет. Мораль такая: исправиться может даже самый отъявленный злодей.
— Дурацкая концовка, — помолчав, сказал Коля. Курица, соглашаясь, кивнула.
— Почему вдруг?
— Неправильная, — объяснил Коля. — И сама сказка не для детей. Детям нельзя рассказывать такие истории.
— А это еще почему?
— Кошмары будут сниться.
Наташка захохотала; картофелина ее отлетела в сторону и закатилась в угол.
— Ничего смешного, — буркнул я.
— Да ты, мать твою, сказочник, Полев.
— Если хочешь знать, во всех сказках есть насилие и кровь, так что моя — вполне добрая. Люди с пеленок приучают своих детей к тяготам взрослой жизни. Я до сих пор помню одну из самых страшных сказок моего детства. Началось в ней все с того, что некая мадемуазель решила собрать гостей на свой день рождения. Гости пришли, пили чай, царила атмосфера веселья и всеобщей любви; вдруг в дом ворвалось многоногое чудовище и утащило виновницу торжества, намереваясь сожрать ее. Трусливые гости помогать несчастной не собирались и прятались по углам. Они знали, что каждый может стать следующим. И только один, самый храбрый, а может быть, самый пьяный гость выхватил саблю и отправился в логово к чудовищу и срубил ему голову. Нет, я понимаю, он спасал девушку, но неужели нельзя было найти другой выход? Попытаться договориться с чудовищем, расписать ему прелести растительной пищи хотя бы. Можно было? Можно. А уж если б не сработало, тогда да, можно рубить. Выбирать меньшее из зол, так сказать. Заметь, я пересказал тебе не самую кровавую из сказок, Наташа. Но она — яркий пример ура-патриотизма и героя нашего времени, который ради юбки (только попрошу без обвинений в сексизме!) рубит головы направо и налево.
Наташа, ошарашенная, молчала. Потом выдохнула с восхищением:
— Полев, если бы я не знала, я бы подумала, что у тебя есть скарабей и он тебе порядочно крышу сдвинул.
— Скарабей, значит, всех изменяет? — спросил я.
Она помолчала, а потом сказала:
— Вообше-то я с тобой не разговариваю.
— Наташа…
— Пошел ты, Полев!
— И черт с тобой, — разозлился я. — Не напрашивался. Я вам зачем-то был нужен, а не наоборот.
— Ты нужен был, потому что у тебя нет скарабея, идиот. Мы хотели узнать, кто или что ты такое.
— Слушай, может, хватит обзываться?
— Пошел ты!
— Сама пошла!
— Сейчас ты у меня получишь!..
Наташа запустила в меня картофелиной. Я ойкнул, схватившись за лоб. Пошарил рукой по полу, нашел луковицу и запустил в нее.
— Ах ты сволочь! — запищала Наташа. — На женщину руку поднял! Все, больше я с тобой не разговариваю!
В этот самый момент «газель» затормозила. Мы приехали.
Подталкиваемые в спину стволами, мы направились к парадному входу в «Желтый клуб». Вход со времени моего последнего визита не изменился, только швабра и охранник в костюме «Unoratti» исчезли, их заменил хмурого вида молодой человек в гороховом свитере, галифе и берцах. В руках он держал автомат Калашникова. Увидев меня, молодой человек нахмурился и сказал:
— Обычные люди исправят то, что натворили в городе эгоистичные придурки вроде вас.
— Какие, на хрен, обычные люди? — спросила Наташа, за что получила прикладом в бок.
— Студенты, — ответил ей охранник. — И безработные
Не зная, что ответить, я кивнул, и нас затолкали в клуб. Охранников в костюмах от «Unoratti» там уже не было, не было и бармена с черной бабочкой. Танцплощадку застелили брезентом и свалили на нее автоматы и пистолеты. Блестящие цветомузыкальные шары сорвали и заменили обычными лампочками, «тигровые» диваны свалили в кучу и придвинули к стене. Между ящиками с боеприпасами сновали вооруженные люди, а у стойки бородатый мужик в зеленом больничном халате наливал во фляжки и пластиковые бутылки водку или спирт из трехлитровых банок. Женщин было мало. По какой-то моде все они обвязали головы банданами. На одних банданах было написано «желтые», на других — «Тинамо — чемпион» или «Пейте пиво „Тафыдофф“.
К нам тотчас же подбежал, загребая воздух широкими ладонями, большеголовый, большеносый парень, на поясе которого болталось две кобуры. Вид у него был грозный из-за глубокого шрама, прорезавшего левую бровь, и патронташа, болтающегося на поясе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115