Но говорил я это столько же из желания, чтобы так было, сколько из убежденности.
Дул ветер. Не слышно было ни воя зверей, ни пения птиц. Меня охватил детский страх, что чьи-то глаза следят за нами из-за деревьев.
Мы с величайшей осторожностью обогнули пропасть. Лицо мое и руки стали мокрыми, будто я только что умылся, волосы тоже намокли от пота. Мистер Колл дал сигнал остановиться, и мы стали ждать, а он прошел вперед. Не слышно было ни звука, кроме время от времени раздававшегося «дзинь!» – то металл мушкета или подковка башмака задевали о камень. Затем из-за угла появился мистер Колл и жестом скомандовал нам идти вперед. После его сигнала нам понадобилось несколько минут, чтобы до него добраться. Добрались, сосредоточились вокруг него и посмотрели наверх.
Над нами возвышалось неоконченное строение. Подъем к нему отсюда когда-то облегчили, вырубив ступени в твердом камне. Если еще когда-нибудь мое сердце забьется так же тревожно, я не стану пренебрегать его предвещанием. Мы с трудом преодолели последние ярдов тридцать почти вертикального подъема и оказались на плато.
У того, кто решил построить здесь жилье, была черная душа и холодное, мрачное расположение духа. И все же у него – или у них – был весьма практический ум. Плато легко было защищать. Десяток, даже два десятка человек могли разместиться здесь, сохраняя достаточную свободу передвижения, чтобы отбить атаку. По обеим сторонам плато скалы круто обрывались вниз; позади хижины столь же круто уходил к вершине Подзорной трубы утес. Только один путь вел к плато – крутая тропа, по которой мы сюда добрались. Любая приближающаяся к плато группа людей оказывалась целиком и полностью во власти тех, кто был наверху.
В центре плато стояла полуразрушенная деревянная хижина, единственное встреченное нами до сих пор свидетельство, что на острове когда-то были люди. К стене была прислонена грубо сколоченная дверь без петель – она явно никогда так и не была навешена. Неокоренные бревна и жерди стояли, прислоненные к серому камню крутого утеса, на три четверти укрытого колючей растительностью.
Кто мог построить эту хижину? Те три пирата, которых мы оставили на острове? Неужели они сумели выжить, прожить достаточно долго и набраться сил, чтобы совершить столь трудное дело? Если и так, то один из них не дожил до того, чтобы насладиться результатом: внутри хижины, на земляном полу мы увидели человеческий череп, наполовину торчавший из земли.
Не знаю, от кого я этому научился, но когда я встречаюсь с затруднениями, большими или малыми – все равно, я считаю благоразумным помолчать, а затем не приступать к действиям, а прислушаться к звукам, раздающимся вокруг. Но на этом скальном уступе я не услышал ни звука – не шепота, ни грома.
За моей спиной мистер Колл еле слышно произнес:
– Мистер Хокинс!
Я шагнул назад.
– Ну, что теперь? – спросил я.
– Думаю, это место захоронения, – сказал он. Я молча ждал. – Давайте посмотрим, не сможете ли вы сказать, кто это?
– Не по черепу же! – возразил я.
– Там может быть одежда. Под землей.
Я согласился с его предположением. Он обернулся к матросам и приказал:
– Лопатку. Копать осторожно.
Матросы опустили мушкеты на землю и расступились. Многие отворачивались и зажимали носы, словно не в силах переносить дурной запах. Однако никто из нас не отходил от остальных более чем на несколько футов – для этого просто не было места. Два матроса раскопали землю вокруг черепа, но оба они, как я заметил, очень старались его не коснуться. Все остальные следили за ними, не сводя глаз, словно увлеченно наблюдали за какой-то ужасающей игрой. Подувал сырой, дурно пахнущий ветерок.
Мистер Колл, тоже время от времени подносивший ладонь к носу, прервал мои испуганные мысли.
– Мистер Хокинс, вы умеете читать компас?
– Капитан Смоллетт научил меня этому, – ответил я.
Мистер Колл улыбнулся, услышав имя знаменитого мореплавателя.
– Мы ничего здесь не найдем, – сказал мистер Колл, – но я не хочу уходить отсюда, пока мы все тут не обыщем. Возьмите мой компас и, пока мы тут роем, спуститесь на нижнее плато, за той последней скалой, – он указал вниз, – и определите направление к пещере, где, как говорит старик Ганн, должно быть спрятано серебро. Потому как, если мы определимся на обратном пути, мы сэкономим время для следующей экспедиции.
– А что именно вам нужно? – спросил я.
– Здравый взгляд на то, как нам туда пройти, – пояснил он. – Самый короткий или самый удобный путь туда и обратно от места швартовки нашей шлюпки.
Я взял компас у мистера Колла и направился вниз по крутой тропе, с радостью оставив у себя за спиной раскапывающих могилу матросов. Как это нередко доказывает нам жизнь, путь назад бывает труднее, чем продвижение вперед. Я чуть не свалился вниз, перебираясь через узкую пропасть, и вообще мне часто приходилось удерживаться от падения. Через некоторое время я стоял на том месте, где, как мы заметили на пути наверх, открывался широкий вид на остров внизу, под нами.
Я очень внимательно посмотрел на компас, вспоминая наставления капитана Смоллетта: «Снимай показания компаса три раза. Первый раз – разобраться, второй – подтвердить, третий – запомнить».
Я снял показания в юго-восточном направлении, проверил и постарался запомнить. Минуты две я стоял, глядя вниз, на открывавшийся передо мной простор. Далеко и опасно нагнувшись, я смог разглядеть в зелено-голубой дали стоявшую на якоре «Испаньолу». Вид корабля меня приободрил, и я направился назад, снова совершать трудный подъем, шепча про себя показания компаса.
Чуть ли не на четвереньках огибая скалу, которая вела к последнему подъему на плато, я приостановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104