– А это куда, миссис Десмонд?
– Туда, где есть свободное место, дружок, – ответил чей-то мягкий, добрый голос. – Обычно они лежат в большом сундуке, который служит гробом.
Вот оно! Сердце сразу сжалось, и меня даже затошнило от волнения.
– Если хотите знать, этот сундук почти полон, – вмешался голос Боба. – Его даже не распаковывали. Мы с Беном на своей спине почувствовали, какой он тяжелый, когда…
– Коли сундук готов, – нетерпеливо перебил толстяк, – то, ради всего святого, тащите его в повозку. Мы и так опаздываем.
– Хорошо, мистер Десмонд.
В который раз я снова почувствовал, что отделяюсь от земли. Меня вынесли во двор: глухое шарканье по деревянному полу сменилось звонким стуком каблуков по камням. Я пережил несколько неприятных секунд, когда они поставили сундук стоймя, чтобы положить его в повозку. Меня резко перевернули вверх ногами, я полетел вниз головой и, противно ударившись о стенку, чуть не свернул себе шею.
Но я хоть мучился не напрасно. Это был еще один шаг на пути к спасению. Если мне повезет, думал я, то скоро главная опасность окажется позади. Я дождусь, когда мы отъедем подальше от Пенрита, а затем, еще до Прибытия в Кендал, попытаюсь выбраться из своего душного гроба. Меня заметят, конечно, но я рассчитывал застать их врасплох. Выскочить из сундука будет делом одной минуты, а затем я перескочу через задок повозки и спрячусь в кустарнике у дороги. К этому времени стемнеет, и еще не родился на свет такой лондонский актер, который сумел бы поймать меня в родных горах.
Первая часть моего плана удалась блестяще.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в повозку погрузили последний узел, вслед за которым в нее взобралось еще с полдюжины актеров. Кучер щелкнул бичом, и повозка, проехав под аркой ворот, загромыхала вниз по улице, прочь из города.
Мы ехали не останавливаясь. Я слышал, как кучер спросил кого-то:
– Так и не поймали?
Ответ потонул в грохоте колес.
– Без собаки-ищейки ничего не выйдет, – сказал кучер.
Первые мили пути актеры трещали, как сороки, затем кто-то пустил вкруговую кварту эля, и они начали петь песни.
Несмотря на толчки и тряску, я забылся сном. Последнее, что осталось в памяти, были слова песни:
Приди, о ночь! И бархатной рукой
Коснись лица смутившегося дня.
Повозка, громыхая, катилась все дальше по дороге, извивавшейся между тонувшими в сумерках полями. Ночь бархатной рукой коснулась моего лица, и я заснул как убитый. Второй части моего плана так и не суждено было осуществиться.
Глава пятая
За нами следят
В этот вечер нам так и не пришлось попасть в Кендал.
В темноте мы свернули не туда, куда следовало, и целый час потратили на поиски дороги. У повозки, ехавшей впереди, слетело колесо, а так как дорога в этом месте была очень узкой, то нам пришлось ждать, пока колесо починят. Было тепло, и в конце концов актеры решили провести ночь в поле, чтобы сэкономить расходы на ночлег в гостинице. Они все равно рассчитывали прибыть в Кендал задолго до начала дневного представления.
Обо всем этом я узнал потом. А разбудил меня громкий спор где-то под ухом. Я сразу почувствовал, что повозка стоит.
– Не дури, Уильям, – говорила обладательница доброго голоса.
– Уверяю тебя, Джейн, внутри что-то есть. – Голос толстяка звучал взволнованно, как у испуганного ребенка.
– Конечно, внутри что-то есть…
– Но это «что-то» двигается и шуршит.
– На тебя подействовала пьеса. Я всегда говорила, что в «Ричарде Третьем» слишком много призраков…
– Тише, Джейн! Слышишь? Или это мне опять чудится?
Я не мог больше оставаться в сундуке, который, к счастью, был сколочен из грубых досок, окованных железом, и сквозь щели проходил воздух, иначе я давно бы задохнулся. Теперь я попытался откинуть крышку, но от долгого лежания руки и ноги мои онемели, а сам я так ослабел, что едва мог сдвинуть ее с места.
Вдруг крышка сама приподнялась, раздался возглас удивления, и в желтом свете фонаря надо мной повисло, как полная луна, пухлое лицо женщины.
– Черт побери! Уильям, иди-ка сюда, посмотри-какой подарок нам сделали феи! – Не дожидаясь мужа, она мощной рукой обхватила меня за плечи и посадили, как больного ребенка в кроватке. – Что вы стоите разинув рот? – закричала она, обернувшись к актерам, теснившимся вокруг. – Несите скорее воды и миску с мясом! А ты, Уильям, дай наперсток вина, если не жаль.
Через пять минут, сидя в траве у веселого костра, я совершенно пришел в себя. Я пытался бормотать извинения, и начал было объяснять, в чем дело, но Уильям Десмонд остановил меня величественным жестом:
– Ни звука, мой мальчик, ни звука. Чем меньше слов, тем лучше. Ты повстречался с нами на дороге в Кендал. Раньше, насколько помнится, мы не встречались. У тебя вид честного малого. Нам и в голову не приходит принимать тебя за молодого преступника из Пенрита. Никто не посмеет обвинить мой театр в том, что под сенью его скрывается беглец, преследуемый законом.
– Обвинить-то они нас посмеют, – вмешалась его жена, – но вряд ли сумеют доказать это.
Я снова принялся за ужин и очистил вторую миску великолепного жаркого. Я все еще испытывал страшную усталость, но главная тяжесть свалилась с моих плеч. Не только мистер и миссис Десмонд, но и все остальные сидевшие вокруг костра актеры были добры ко мне. Наконец-то я чувствовал себя в безопасности!
Оторвав глаза от миски, я огляделся. Я не знал, где мы находимся, так как мне никогда не приходилось уезжать так далеко от дома. При свете луны я различал контуры низких холмов по обеим сторонам дороги и смутные силуэты гор к западу от нас. Повозки стояли в лощине на берегу ручейка, который с веселым журчанием пересекал дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63